Лагерь на озере чикомасов
Шрифт:
– Не… Это вот наши пионеры поймали. Они у нас много кое-чего поймали.
– А, те самые… Ох, да я их помню, – сказал старичок. – Как же, как же, они у меня ещё насчет рыбалки узнавали.
Мы распрощались. Катер отошёл и, набирая скорость, понёсся вверх по течению. Мы долго махали руками, пока дядя Стёпа и Федя были видны на пристани.
ЧЕРЕЗ
Прошли две недели. Я жил в Ростове, ходил с Борей в затон, который все здесь называют ковшом, на озеро Цыганку, напоминавшее нам озеро чикомасов. Рыбы, правда, мы много не ловили, но так, чтобы возвращаться с пустыми руками, – этого не было. Юра сидел дома и писал свои дневники, отделывая рисунки, приводил в порядок коллекции. Я смеялся над ним, а он, не то шутя, не то всерьёз, говорил:
– Смейтесь, смейтесь, а вот лет через двадцать вдруг ты найдёшь в книжном магазине книгу «Юношеские дневники Юрия Спицина». Что ты тогда скажешь?
Как-то мы пришли с Юрой с пляжа – и кого же увидели? За столом, рядом с Юриным папой, сидел Вениамин Георгиевич.
– Да это, кажется, юный орнитолог! – воскликнул он, увидев меня. – Ну, как твои успехи?
Узнав, что мы были на озере чикомасов, Вениамин Георгиевич начал расспрашивать о нём. Юра, конечно, стал показывать свои зарисовки, выволок всю собранную им коллекцию и разложил на полу. Чучела птиц и животных особенно понравились Вениамину Георгиевичу.
– До чего хорош! – сказал он, разглядывая луня, которому Юра вместо глаз уже вставил жёлтые блестящие камешки.
– Напрасно, Юра, загубил ты эту птицу, – укоризненно заметил его отец.
– Почему напрасно? – заспорил профессор. – Это хищник, а хищников надо уничтожать.
– Ну, хищник хищнику рознь. Лунь – очень полезный хищник. Он столько уничтожает мышей, что…
– Это – разбойник! – с жаром возразил Вениамин Георгиевич. – Я не знаю другого врага, более опасного для птиц.
– Папа, ты ошибаешься, а Вениамин Георгиевич
И тут я впервые понял, что Юра не напрасно занимается собиранием своей коллекции…
Пока мы сидели и слушали спор, в комнату влетел Боря и с порога сказал:
– Знаете, кто пришёл? Федя!
Мы выскочили во двор. Под акацией стоял человек в белом, хорошо отутюженном костюме и белой шляпе. Больше во дворе никого не было.
– А где же Федя? – спросил я.
И вдруг человек обернулся и с добродушной улыбкой проговорил:
– Ты что, Ваня, не узнал меня? – И подал мне узелок:
– Стёпка тебе посылает.
В узелке были спелые абрикосы.
Мы окружили Федю и стали вспоминать всё, что пережили на озере чикомасов. От Феди мы узнали, что суд над браконьерами закончился, Хлюстовы и Молчунов получили по заслугам.
Мы очень тепло простились с Федей. Он взял с меня слово, что в будущем году я обязательно приеду к ним на озеро чикомасов.
Скоро Вениамин Георгиевич закончил свои дела, и мы покинули Ростов.
Подъезжали к Свердловску вечером. С замиранием сердца смотрел я на неясный свет за окном, а свет становился всё ярче и ярче, пока не вспыхнуло огромное зарево. Несколько минут – и заиграли, заискрились вокруг нас бежавшие навстречу огни.
Нет, всё-таки как ни хорош Ростов, а лучше нашего родного Свердловска нет города на всём земном шаре!
Под окнами уже забелел свердловский перрон. Проскочила тележка с ящиками, мелькнул дежурный в красной фуражке, и вот уже люди, люди, люди бегут за вагонами, машут фуражками, цветами. А вот и мама в своей излюбленной жёлтой кофте бежит за нашим вагоном. Красное вспотевшее лицо папы улыбается под широкой шляпой… А впереди несется Серёга Лузин.