Лагерь волшебников. Химия vs Биология

Верх Лика

Открывая дверь своей комнаты, я представляла, как медленно и верно убиваю маленькую любопытную белку. Когда зашла — желание мое укрепилось гораздо сильнее, ибо эта самая белка беспечно грызла яблоко на кресле.

Первым делом стянув перчатки, я заняла свободное кресло и постаралась спокойно сказать:

— Ты сбежал! — Спокойно не получилось. — Оставил меня там одну, трус.

Генрих глаза округлил, возмущенно на меня смотрит.

— Я — трус? Да я за помощью побежал! Тебя спасать.

— Ага,

я смотрю помощь ты в яблоке нашел. — Иронично ответила я, складывая руки на груди и нервно покачивая ногой.

— А… — Генрих посмотрел на яблоко. — Это чисто машинально вышло.

Чисто машинально сидел тут и грыз яблоко, пока я там выкручивалась из последних сил моей бедной фантазии.

— Это была твоя идея, а попалась я.

— Каждый сам за себя. — Беспечно ответил он. — Кому-то надо было спастись.

Свалился геморрой на мою голову. Вернее белка. На мою беду говорящая. Взяв с вазочки гроздь винограда, поинтересовалась:

— Нашел что-нибудь?

Генрих прямо-таки просиял. Точно что-то нашел. Надеюсь, находка не навлечет на нас праведный гнев коменданта и нас не посадят за решетку до конца наших дней.

Белка запрыгнул на мою кровать, откинул подушку, залез под простынь и вынырнул с изрядно помятым листком бумаги.

— Я, в отличие от тебя, делу пользу принес. — Важно прокомментировал он явление листка народу.

Возмущение? Да, присутствует.

Генрих развернул листок, разгладил, на столик положил и…

— И что это? — Другой вопрос на ум пока не пришел.

На листке были выведены какие-то каракули, стрелочки, таблички, схемы, что-то совершенно непонятное моему мозгу. Генрих своим беличьим сообразительным умом начал мне скрупулезно объяснять:

— Это — лагерь, — Он указал лапой в точку в центре, — Это — башни, — Он показал в шесть точек по периметру “лагеря”, - Это центральный корпус, это столовая, эту пруд с противно завывающими страшными дамами… — Он поочередно тыкал в разные места листа.

— А стрелочки?

— А это я пока не знаю. — Досадно признался Генрих, подперев подбородок лапой и берясь за другое яблоко.

От центральной башни стрелка шла ко всем башням, к третьей — самая жирная. От третьей стрелка шла к пятой, а от пятой — к центральному, где подписано было “больничное крыло”, а оттуда снова к третьей башне. Всемирная паутина какая-то. И это я еще умолчала про десяток других стрелок, переплетающихся друг с другом.

— Да тут голову сломать можно быстрее, чем разобраться в этой ерунде.

— Это не ерунда. — Генрих сложил листок. — Это — ключ к разгадке тайны. — Он запрыгнул на кровать, закопал листок, вернул подушку на место, покрывалом заправил и обратно на кресло приземлился.

— Какой тайны? —

Я хмыкнула. — Ты придумал себе детектив, строишь из себя сыщика…

— Хм! — Генрих лапы на груди сложил, голову от меня отвернул… Обиделся, что ли?

— Генрих, — Я его за ушко потрогала, — Не обижайся, — Ответом мне было громкое сопение, — Просто мне кажется, ты все немного… преувеличиваешь.

Он фыркнул, отмахнувшись от моей руки, нахмурился, сидит с видом оскорбленной до глубины души белки.

Душевно ранимый грызун, однако.

— Хорошо, что ты предлагаешь? — Не факт, что я его поддержу, но обиду надо как-то устранить.

— Ты же не воспринимаешь меня всерьез. — Проговорил он, посмотрев на меня косым взглядом.

Как его задело, оказывается…

— Я такого не говорила. — Я протянула ему примирительную виноградинку. — Ты ведь уже что-то придумал, верно?

Генрих пофырчал, похмыкал, но виноградинку забрал.

— Придумал. — С важным видом ответил он. — Будем ловить на живца.

— Кого? — Не поняла я.

— Коменданта. — Невозмутимо просветил меня Генрих, жуя виноградинку. А мне вот теперь в горло ничего не лезет.

— А живцом кто будет? — Вкрадчиво поинтересовалась я, жалея, что вообще согласилась на затею со взломом комнаты мистера Амори.

— Ты. — Все так же невозмутимо ответил Генрих, спрыгивая с кресла. — Надо план продумать. Тщательно.

В присутствии Генриха шоковое состояние входит в привычку. Честно, мне уже страшно, куда способна привести его неуемная фантазия.

— Как ты себе это представляешь? — Надо знать, к чему морально следует готовиться и вразумить, если грызуна не туда занесет.

— Красочно во всех деталях. — Генрих нырнул в шкаф, выкидывая оттуда разные элементы гардероба и бормоча:

— Не то… Плохо тянется… Легко порвется… Слишком скромное… Чрезмерно откровенное… Ух ты! Кружевное белье…

Я временами начинаю сомневаться, что эта белка — белка. Просто ведет он себя… не по беличьи, что ли. Орехи не грызет, дупло не утепляет, запасов на зиму не готовит. И говорит. Плюс это или минус в конкретно данном случае — не понятно.

Может он… оборотень? Такой, неправильный… Оборотни обычно страшные большие и волосатые, а этот миленький маленький и с пушистым хвостом.

— Рассказываю один раз, — Генрих вынырнул из шкафа с банданой в лапах, — Повторять не буду.

Я кивнула, наблюдая за ним. Он накинул на голову бандану, завязав кончики спереди под подбородком. Натянул на себя огромный для его размеров пеньюар… Кисин. У меня таких… хм… откровенных не было.

— Я, то есть ты, иду, — он попытался сделать пару шагов, но из-за того же пеньюара не смог, — Иду…