Лагерный флаг приспущен
Шрифт:
— Андрей Андреевич, пропал Вовка Иванов!
— Что такое! Одного нашли — другой пропал. Сумасшедший день какой-то. Дежурный! Первому и второму отрядам — тревога! Группами прочесать все от моря и до лагеря. Пройти по ущельям до шоссе. Да чтоб сами не растерялись.
— Есть! — дежурный выбежал из комнаты.
Андрей Андреевич обернулся к обитателям «склепа»:
— Ну, так что же было дальше, продолжай, Ирисов.
Но Костя Ирисов не успел и рта раскрыть, как в дверь опять постучали.
— Можно, Андрей Андреевич? —
— Пожалуйста. Только вот сесть некуда. Видите, сколько у меня сразу посетителей.
— Я на одну секунду, Андрей Андреевич. Побегу Вовку искать. Вы только вот это прочтите. Остальное вам сам Алька расскажет.
Сергей положил на стол начальника письма и конверт с деньгами. Оглядел насупленные, но решительные физиономии жителей «склепа», растерянное лицо Альки, дружески подмигнул им: не тушуйтесь, мол, ребята! И выскользнул из комнаты.
Когда Вовка Иванов услышал утром потрясающую весть о том, что сбежал Степан Луговой и что он якобы украл яблоки у Ануш и еще пионерские деньги у вожатого Миши, он ужасно возмутился:
— Вранье! Степка хороший! Я знаю, кто яблоки украл!
— Мы и без тебя знаем: Степка!
— А вот и не Степка!
— А ты докажи! Слабо?!
— И не слабо. Я докажу. А кто Степку обзовет, дам по хрюшке!
— Давала какой! А ну дай!
Дело чуть не дошло до драки. Но подошла вожатая. Тогда Вовка кинулся искать того мальчишку, который продал ему яблоки. И нашел.
Во время завтрака тот сидел за самым последним к выходу столом со вторым отрядом. Вовка даже узнал от ребят, как его зовут. Клещ. Но, когда Вовкин отряд поднялся из-за стола, Клеща на месте уже не оказалось. Вовка обегал весь лагерь.
И тут дали горн на море. Ну что ж. Можно и на море найти и сказать: «Ты мне яблоки продавал? Продавал. Ты их украл у Ануш? Украл. А теперь на Степку сваливаешь?! Идем к начальнику!» А Клещу и крыть нечем…
Но на море Клеща тоже не оказалось. Вовка даже два раза проверял: до загоранья и после того, как из моря вышли.
Потом отряды, как всегда, поднялись в рощу Сосновую. Вовка пристал к вожатой Зине Осиповой:
— Зи-и-и-и-на, ну отпусти жуков половить.
— Лови вон в кустах, на полянке.
— А тут их сроду и не было!
— Сейчас книжку читать новую будем.
— А я уже все прочитал.
— А вот такой не читал. Смотри, интересная. Не оторвешься! — Вовка загоревшимися глазами прочитал на переплете: «Аркадий Гайдар. Дальние страны. Детгиз. 1934 год». Нет, этой книжки он не читал. Желание остаться и послушать чуть не взяло верх. Но он вспомнил о Степке, о Клеще. И решил: главное — найти Клеща. А книга… книга не уйдет. У Зины выпросит.
— Зи-и-и-на, ну пусти… Я по дороге половлю. Сам в лагерь приду.
— Маленьких
Тогда Вовка пустил в ход свой главный козырь:
— Ага, как флаг поднимать, так не маленький! Сам Андрей Андреевич по стойке «смирно» стоял. А до лагеря самому — так маленький?!
— Ух и хитрющий же ты, Вовка! Сил нет, — рассмеялась Зина.
— Значит, можно?! — подскочил с пенька Вовка. — Вот спасибо!
— Смотри с дороги не сворачивай. Заблудишься!
Но Вовка уже несся к выходу из рощи и ничего не слышал. Главное — скорей в лагерь и привести Клеща к Андрею Андреевичу.
Ленька Клещов пролез через дырку в заборе, перебежал шоссе и нырнул в высокие придорожные кусты. Огляделся. Никого. Значит, никто не видел, куда он убежал.
Он сел на полусгнившее поваленное дерево и задумался.
Как же нескладно получилось под конец. Бунт пацанов в «склепе» испортил все дело.
А ведь началось так хорошо. Этот Арка вцепился в Лугового, как бульдог. Ни на минуту не отпускал. Ленька видел, как выходил из себя Степка, метался по лагерю, не находил себе места.
Потом Ленька сам подбросил Степке записку да еще при всех на костре крикнул. И Степка не выдержал — сбежал.
Утром, когда весь лагерь гудел: Степка — жулик, Ленька торжествовал. Наконец-то посчитался с ним за старое. Век будет помнить Леньку Клеща.
Прошлой весной Ленька вместе со Степкой Луговым частенько торговали рассыпными папиросами на углу Сенной и Боготяновского переулка. Бывший беспризорник, детдомовец Степка Луговой был не жадным, многого не требовал: лишь бы заработать пачку папирос или на полфунта дешевых леденцов, а в торговле был удачлив — лучшего компаньона Ленька Клещ и не желал.
Незадолго до Первомайского праздника Леньке повезло. На тарном дворе он купил у рабочих 500 штук гильз с фабричным клеймом и надписью «ЭПОХА» да еще пачку желтого ароматного ферментированного табаку.
Два дня на чердаке, тайком от матери, готовил папиросы Ленька. Он наловчился вручную так туго набивать папиросы, что их не отличить от фабричных. А с клеймом и надписью на гильзе да еще упакованные в настоящие стандартные пачки, папиросы Ленькиного производства никак не были похожи на самонабивку.
Рассовав все двадцать пачек по карманам и за пазуху, Ленька вышел на улицу. Со Степкой, как всегда, встретились на Боготяновском.
На четырех углах, на трамвайной остановке и у входа в сад имени Первой Конной армии торговля шла уже вовсю.
— Есть «Эпоха» — закурить неплохо! — вплелся в хор простуженный бас Леньки.
— Навались! Навались, у кого деньги завелись! Пятнадцать пара! Почти что даром! — не отставал от него звонкий голос Степки.
На все лады кричат пацаны-папиросники. Нараспев. С шуткой.