Лагранж - Оэлэ
Шрифт:
– Тебя тоже избили?
– Пустяки! Всё под контролем...
– Я очень виноват перед тобой... Сильно виноват...
– О чём ты?
– Давным-давно, когда я работал на космос, меня послали в Жуковский. В огромном зале, где проходило совещание, я увидел громадную модель самолёта, который поначалу, принял за французский "Мираж", из-за треугольного крыла и отсутствия стабилизаторов. Но на нём были наши звёзды, широкий, массивный фюзеляж с кабиной на двух пилотов никак не мог принадлежать истребителю, а ещё ракетное сопло...И я понял, что вижу модель космического
Внимательно слушая, Антон снял с плиты яичницу.
– Заметив мой интерес, один из местных ухмыльнулся, мол, не можете довести до ума "Буран", а наше детище слетало в космос. Я, болван пропустил тогда мимо ушей названый им год! Точнее, не хватило ума сопоставить его с гибелью деда! Я прозрел только после твоего рассказа про "Зонд-9", и...
– Обратился в редакцию!
– Да! Что в этом такого?! Пусть выясняют журналисты! В конце концов, им платят за пронырливость и риск!
Отец не заметил печального вздоха сына.
– Это ещё не все...
– Замялся он.
– Коллекция наших моделей началась не с деда...
На столе перед Антоном остывала яичница.
– А от академика Миланевского... Я запомнил его, а не своего отца! Правда, странно? Но я был мал, а он казался черной горой, из-за пальто или плаща. И как я только не испугался его гладкой лысой головы и вскинутых бровей?! Присев на корточки, Академик подарил модель...
– Мясищевского "Бизона"?!
– Чуть не подскочил на стуле Антон.
– Да! Но как ты догадался?!
– В нашей коллекции нет других машин этого конструктора...
– Неужели и подписанная фотография не зря попала в чемодан?
– Призадумался Звездочет, и, совладав с эмоциями, принялся за еду.
– Потом, спустя много лет, я узнал, что в тот день Миланевского не стало...
Антон ел, удивляясь своему самообладанию.
– Я просто подумал...
– Продолжал отец.
– Все могло сложиться иначе, расскажи я тебе всё, что знал...
– Не бери в голову! Что теперь про это говорить?!
– Ответил Антон.
Сложив в мойку грязную посуду, он направился в комнату. Аккуратно подняв модель с полки, парень перенес её на стол. Звездочет всегда относился по-особенному к громадному стратегическому бомбардировщику с парой реактивных двигателей по каждому борту, и "велосипедным" шасси.
– Вот, куда вы поехали в свой последний день Александр Андреевич!
– Прошептал Антон, рассматривая модель.
– Не думаю, что вы хотели всего лишь подарить самолётик...
Качество исполнения заслуживало высшей похвалы. Фигурки летчиков замерли на своих местах, на шасси различалось клеймо ярославского шинного завода, а между створок бомболюка виднелась узенькая щель.
– Остаётся только это...
– Произнёс Звездочет, просовывая в неё своё самое узкое лезвие. Створки распахнулись, как по команде "Сброс", и на стол выкатились четыре, завернутых в черную бумагу, бочонка.
– Обалдеть! Это сняли миниатюрным фотоаппаратом, как в шпионском фильме!
– Заметив блеснувшую под оберткой фотоплёнку, ухмыльнулся Антон.
Растянув её перед окном, он увидел стройные прямоугольники, очень похожие
– Ты на меня не сердишься?
– Жалостливо спросил с порога отец.
– О чём ты?! Конечно, нет!
– Ты не ночевал дома, а мама сильно беспокоилась....
– Казалось, Видолга-старший ищет повод для продолжения разговора.
– Надеюсь, она не забыла сколько мне лет?!
– Начал выходить из себя Антон.
– Её можно понять! А в свете последних событий...
– И ты постарайся войти в положение человека которому надо отдохнуть!
Отец вернулся в свою комнату, а Антон, пытаясь вернуть модель на место, заметил в раскрытом бомболюке бумажный листок.
– Опять!
– Извлекая его, подумал парень.
Чья-то рука вывела фиолетовыми чернилами адрес, и больше ничего, ни имени, ни фамилии. Какое уже это имело значение?! Он же обещал оставить это дело. Створки бомболюка навсегда затворились с громким щелчком.
Антон присел на стул. Поведай отец раньше, о подарке Миланевского, все сложилось бы иначе. Звездочет не познакомился бы с Варварой, а Боярко не получил бы таинственный автомобиль. Да, что теперь про это говорить?! Обещания надо держать, кто спорит?! И стоит ли даже пытаться обмануть типа держащего в штате убийц?! А, как же академик Миланевский?! Чувствовал ли он приближение кончины? Неужели у него не оказалось более важных дел, чем дарить модель самолёта сыну своего заместителя на другом конце города? Уж не послание ли, этот клочок бумаги?! Даже больше - последняя воля...
Самое разумное, это подождать. Ушибы пройдут, Боярко погрузится в содержимое кунга, глядишь, и у Буяк появятся более важные дела... Но, что то подсказывало - медлить нельзя! Да и кому, кроме него известно о содержимом бомболюка модели самолёта?!
Хлопнув по коленям, Антон вскочил. Он поел и, даже, немного отдохнул. Боль притупилась, а синяки, поблёкли, не иначе успел подействовать лечебный гель. Звездочет одел свежую рубашку и, не предупреждая отца, покинул дом.
Клочок бумаги привёл его к многоэтажке возле метро "ВДНХ". В поисках нужного подъезда Антон с восхищением взирал на чистый, песочного цвета фасад и ухоженные газоны под окнами. Поборов волнение, он набрал на домофоне номер квартиры.
– Да!
– Послышался сквозь электрический треск приятный женский голос.
Звездочет растерялся. Он даже не подумал, что говорить.
– Я - Видолга... Антон Викторович...
– Наконец, нашёлся он.
– Простите?!
– Видолга...
– Я вас не знаю! А, что хотите?
– Прошу прощения...
– Вздохнул Антон.
Чего и следовало ожидать! Но уж больно не хотелось покидать этот район. Куда пойти? Полюбоваться помпезными павильонами "ВДНХ", а после полакомиться пончиками в знаменитом кафе? Или просто, побродить по окрестным улицам, носящих имена Королёва, Цандера, Кондратюка?! А пока, погруженный в раздумья Антон, как завороженный, наблюдал за рывком к небесам монумента покорителям космоса.