Лагранж - Оэлэ
Шрифт:
– И я позвоню! Позвоню неприменно! Об Академике можно рассказывать часами! Вашего брата журналиста хлебом не корми, а дай вспомнить о тяжелых характерах Королёва или Лозино-Лозинского... Так, рядом с Миланевским они просто ангелы! Нормально он общался только с Маргаритой Терёхиной, своим личным секретарём! Вот кто мог поставить разбушевавшегося Академика на место!
– А вот, ещё!
– Понесло Белоконя.
– После одного из аварийных пусков, все конструктора ждали взбучки в приёмной Устинова, тогда председателя комиссии совета министров по оборонным вопросам. Вышедший из кабинета
– Мой дед ни каких доносов не писал!
– Собравшись духом, воскликнул Антон.
– Он вам сам про это рассказал?! И чему вы удивляетесь?! Стучал и стучал, такие уж были времена! Кстати, молодой человек, мы вас не задерживаем!
– Презрительно бросил Белоконь.
В приемной референтки тасовали толстые стопки бумаг, и не замеченный ими Антон плюхнулся на уже знакомый пухлый диван. Вчера он сидел здесь в предвкушении встречи с белобородым чудаковатым старичком, способным пролить свет на его семейную тайну. Вместо этого он откопал скелет в шкафу. Да ещё какой! После сцены в кабинете высочайшем кабинете, "Звездочёт" чувствовал себя на редкость погано.
– Это тебе не разглядывать звезды с планетами в телескоп! И не точить напильником заусенцы на модели! В этих случаях тебя грязью никто не обольёт! Не иначе, мать с типом из Королёва оказались правы - не надо трогать прошлое?! Неужели, мой дед мог опуститься до такого?!
– Недоумевал он.
– Не верю! Но кто поверит мне?
Порывом предгрозового ветра из директорского кабинета вырвалась корреспондентка, и неприятности забылись. Стройные ноги несли её легкое тело, под блузкой вздымались небольшие, дерзкие груди, на плече раскачивались сумочка и зеркальная фотокамера.
Отметив у референток пропуск, девушка направилась к выходу, но возле двери внезапно замерла.
– Ой! Кажется, я забыла диктофон...
– Спохватилась она.
Одна из граций поговорив по селектору, кивнула в сторону начальственного кабинета.
– Девчонка хороша! Замутить бы с такой!
– Поймал себя на мысли Антон.
– Но боюсь без денег, поестижной работы, богатого и влиятельного папы, мои шансы нулевые...
Когда девушка снова появилась в приёмной, он направился к ней. От пышных волос доносился едва слышный свежий аромат.
– Простите, откуда ваше издание узнало про Миланевского, "Радугу" и космический полёт?
– Без малейшего понятия! Порой, редакция не раскрывает источников даже для нас - корреспондентов...
– Не сбавляя шага бросила она.
– Можно и мне визитку?
– Я бы дала, да они так быстро расходятся
В другой раз, Антон поспешил бы ретироваться, но сейчас...
– Раз с ней у меня шансов никаких, то и терять мне тоже нечего!
– Решил он.
– Иными словами, сенсаций с меня не взять?
– Ну... Зачем так категорично... Хотя, в целом верно!
Девушка ступила на лестницу, "Звездочет" не отставал.
– Но я могу поведать столько интересного!
Она хотела было ответить, да поскользнулась на отполированной за годы каменной ступени. К счастью, Антон успел подхватить охнувшую корреспондентку, не забыв попутно оценить мягкость её ягодички. Та сердито взглянула на спасителя, но смолчала.
Дальше спускались молча, а на втором этаже девушка внезапно изменилась в лице.
– Я куда-то дела пропуск...
– Когда успела-то?!
– Ухмыльнулся про себя Антон.
– Плохо!
– Произнёс он вслух.
– Придется возвращаться в приемную, просить, объясняться... Я вот прохожу без всяких бумажек...
– Как можно?! Это же режимный объект!
– Вот так! Не правда ли странно, после всего сказанного в адрес близкого мне человека?
– Пожалуй!
Внизу показался холл, и почти стертая мозаика на его полу, изображающая обрамленный хлебными колосьями циркуль и логарифмическую линейку.
– Если я выведу вас отсюда, получу визитку?!
– Why not?!
– Идём!
В этот раз охранник пристально изучал свою восьмигранную фуражку, и незаметно прошмыгнуть во двор оказалось проще простого.
Контейнер тоже успели увезти, а на заросли одичавшего кустарника возможностей Белоконя уже не хватило. Продираться сквозь них на пару с девушкой не хотелось, и Антон решил поискать иную дорогу к лабораторному корпусу.
Скрытая от посторонних сторона института выглядела совсем уныло. Обвалившиеся куски штукатурки обнажили кирпичную кладку, и она краснела израненной плотью как в фильмах о живых мертвецах. Зато пестрели логотипами ведущих мировых компаний кондиционеры, и капающая с них вода превращалась на асфальте в весёлые ручейки.
– Какой интересный экземпляр!
– Присаживаясь на корточки возле чугунного люка, воскликнула корреспондентка.
– Ну, ты даешь!
– Удивился Антон.
– Что здесь такого?!
– Не скажи! Рисунки на люках могут поведать о многом! Знаю о чём говорю, репортаж о них делала! Сама, лично нашла возле Манежной площади два экземпляра конца девятнадцатого века, с клеймом "Мюр и Мерелиз", а уж про двадцатые и тридцатые годы можно диссертацию писать! Этот люк явно не стандартный! Видишь молнию?! Значит он связной! А вот это...
Но Антон, не слушая корреспондентку, уставился на покрытый толстым слоем ржавчины знак с уголком и кругом, тем самым, что был на пьедестале бюста Миланевского. Кто и зачем нанес его на чугун?
– Сейчас мы тебя сфотографируем!
Встав на колено, девушка взялась за фотоаппарат, но не успел щелкнуть затвор, как издалека донеслось знакомое тарахтенье.
– Бдительный страж не заставил себя ждать!
– Улыбнулся Антон.
Не понимая, о чём речь, корреспондентка сделала несколько снимков колодца.