Лагуна фламинго
Шрифт:
Девушка обняла Марко за плечи.
— Пойдем, — прошептала она, увлекая юношу к покрывалу.
Марко помедлил, но затем последовал за ней. На мгновение их взгляды встретились.
— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, — сказала Эстелла.
— Но мы не женаты, и твои родители…
— Я могу принять это решение самостоятельно, — перебила его Эстелла, взъерошив ему волосы. — Тебе разве самому этого не хочется?
— Хочется, — выпалил Марко. — Больше всего на свете. Но…
— Никаких «но»! — Она опустила палец
Может быть, Марко и хотел что-то сказать, но так и не открыл рот.
Они оба были неопытны, но им это не помешало. Они наслаждались ласками, хихикали от неловких движений. Марко снял рубашку и осторожно провел ладонью по телу Эстеллы, а затем остановился.
— Ты правда этого хочешь? — нежно спросил он.
— Да, — прошептала она.
Какое-то время они просто неподвижно лежали друг возле друга, а затем сблизились. Эстелла почувствовала, как член Марко прижался к ее животу. Юноша начал покрывать ее тело поцелуями, и Эстелла задрожала. Страсть затянула ее, точно водоворот, дикий, всепоглощающий. Марко был нежен и терпелив. Его ласки несли Эстеллу на гребне волны, и она хотела, чтобы это никогда не заканчивалось, и в то же время не знала, сможет ли выдержать такое вожделение. Еще никогда она не теряла контроля над своим телом.
Наконец Марко выпрямился и лег на Эстеллу сверху. Когда он вошел в нее, ей было немного больно, но Марко почувствовал это и стал двигаться так осторожно, как только мог. Нежными толчками он довел Эстеллу до оргазма.
Когда все закончилось, они легли друг возле друга на покрывале. По щекам Эстеллы струились слезы.
— Эстелла! — встревожился Марко. — Что с тобой?
Девушка всхлипнула.
— Ничего, — прошептала она и впилась в его губы поцелуем. — Просто я так счастлива…
Эстелла подумала, что никогда не забудет эту ночь.
Немного погодя Эстелла вернулась в дом и проникла в свою комнату, никем не замеченная. Девушка разделась и бросила платье на пол. Хоть она и устала, но не смогла сразу уснуть. Когда Эстелла погрузилась в сон, за окном уже пели птицы, а край неба посерел.
Пако разбудил ее ближе к полудню.
— Марко уезжает, Эстелла. Все уже на террасе, прощаются с ним.
— Ой! — Эстелла сразу же вскочила с кровати и подбежала к трюмо, чтобы причесаться и набросить халат.
Когда она присоединилась к своей семье, мать удивленно уставилась на нее.
— Спала как сурок, да?
— Я вчера поздно легла. Читала, — не подумав сказала Эстелла.
— Читала? — опешила Виктория.
Эстелла не могла бы не согласиться с тем, что любовью к чтению она не отличалась. Марлена пыталась заинтересовать подругу книгами, но тщетно.
К счастью, внимание семьи переключилось на Марко, который как раз вышел на террасу. На юноше был деловой костюм.
Его взгляд скользнул
— Спасибо вам за то, что вы меня приняли. И за то, что поддержали меня в моих устремлениях. Благодаря вам я смог сделать то, о чем так долго мечтал.
Виктория что-то ответила, но Эстелла не слышала ее слов. В ее голове вдруг вспыхнула яркая, всепоглощающая мысль: «Господи, пускай я забеременею! Я хочу ребенка от этого мужчины».
Глава 5
Джон поставил бутылку коньяка между собой и своим приятелем, Вильгельмом Кнаабом, и щедро налил спиртное. Оба молча подняли стаканы и чокнулись. Коньяк обжег Джону горло. Мужчина встряхнулся. Все становилось намного проще, когда он пил. На душе у него потеплело. Раньше он много пил, потом бросил. А теперь начал опять. Джон поскорее налил себе еще одну порцию коньяка.
Вильгельм уже лет тридцать жил в Буэнос-Айресе. Он застал увеличение общины немцев, кризисы и социальную перестройку последующих лет.
— Тогда, в самом начале, — рассказывал он, — евангелическая Церковь была единственным, что объединяло нас, немцев. Но главную роль в общине играла небольшая группа аристократов. Конечно, простым людям слова не давали сказать.
Джон выпил коньяк и налил еще. «Это уже третий стакан», — проворчал голос в его голове. С каждым глотком этот голос становился все тише.
— Но разве с тех пор что-то изменилось, Вильгельм? Все решают крупные землевладельцы и торговцы, люди влиятельные, как и раньше. О господи, если бы нам только удалось действовать и бороться сообща!
«Ну вот я и сказал об этом. Да, так обстоят дела. Я, Джон Хофер, смутьян». — Джон уставился в свой стакан. Он давно уже не думал о создании организации рабочих. В 1878 году, когда вышел инициированный Бисмарком закон о социалистах, все больше товарищей Джона перебирались в Буэнос-Айрес, и он боялся, что рано или поздно ему придется столкнуться с кошмарами прошлого.
«Но судьба пощадила меня. Пощадила, для того чтобы я выполнил свое предназначение».
И теперь — так Джону казалось — это время настало.
Вильгельм Кнааб покрутил стакан в руках.
— Да, я хорошо помню, какие шли споры, когда сюда прибыли первые переселенцы, покинувшие родную Германию по политическим, а не по экономическим соображениям. Был тогда такой парень, Доминик, музыкант, открывший в Буэнос-Айресе лавку инструментов, и его брат, основавший молочное производство. Они выступали против церковного совета, сплошь состоявшего из крупных торговцев. Им тогда даже удалось кое-чего добиться. Иногда и нам, простым людям, улыбается удача. Но на следующем собрании общины богачи предложили своим работникам все оставить по-старому.