Лагуна вечной любви
Шрифт:
– Ты куда собрался? – спросила его Даша.
– За пивом, куда же еще, – пробормотал Васик и вдруг встал на четвереньки и из такого положения продолжил осмотр, бегая по комнате, как большая лохматая собака, – куда же я его... Ага, вот один!
Он вытащил из-под кресла свой ботинок и – так же на четвереньках – пополз в прихожую. Чтобы ботинок не мешал ему передвигаться, он взял его в зубы, отчего сходство с псом многократно усилилось.
Даша снова вздохнула.
«Нужно занять ее, что ли, разговором каким-нибудь ничего не значащим, –
Лучше бы, конечно, это было небольшое расстройство психики, – решила я, – тогда все проще. Даша пожила бы у меня денька два, я взяла бы отгул на работе – и за два дня я бы совершенно вылечила ее. Несколько сеансов – и она была бы полностью здорова».
– Как дела на профессиональном фронте? – спросила я.
Очнувшись от своих мыслей, Даша заметно вздрогнула.
– Что? – быстро спросила она.
– Да ничего особенного, – сказала я, с удивлением глядя на тревогу, проступившую на ее лице, – просто поинтересовалась, как у тебя дела с работой.
– Ах, это... Да так, – Даша пожала плечами, – пыталась отыскать занятие по душе, но что-то не получается. А тут еще и новые проблемы навалились.
– Везет тебе, Даша, – решив не обращать внимания на последнюю фразу, проговорила я, – ищешь работу не для того, чтобы зарабатывать себе на жизнь, а для того, чтобы...
Я щелкнула несколько раз пальцами, пытаясь подобрать нужное определение.
– Занять место в общественной иерархии, – подсказала Даша, – чем-то заниматься, чтобы занять себя. Найти себе какую-то... какую-то...
– Подставку, – теперь уже я сформулировала быстрее, – подставку, а под ней табличку – «Даша Мироненко. Дипломированный специалист. Занимается тем-то и тем-то, и тем-то. И добилась больших успехов».
Даша не рассмеялась. Только улыбнулась. Но и это порадовало меня.
– Не могу же я вечно болтаться по модным тусовкам, посещать клубы и концерты, – сказала она, – это Васику хорошо – он с утра выпьет и ему уже ничего не надо. Мотается по городу, как... без подставки. Вот как-нибудь он доведет своего папашу... Дипломированного специалиста. И тот лишит нашего Васика содержания. Вот тогда Васик запоет. Интересно, чем он будет заниматься, если лишиться средств к существованию? – спросила вдруг Даша.
– Он ведь закончил МГУ, – немедленно поддержала я уже достаточно окрепший и оформившийся разговор, – факультет журналистики, если я не ошибаюсь. Диплом у него тоже есть, причем, насколько я помню, красный. Так что устроиться ему в какую-нибудь газетенку – без проблем можно.
– Чисто теоретически, – заметила Даша, – да, диплом. Только диплом этот ему папа его купил. А самого Васика с четвертого курса едва не выперли за драку с преподавателем.
– С преподавателем? – удивилась я. – Интересно, как это
– Ну, где же он? – долетел из прихожей жалобный голос Васика. – Куда он делся? Что же мне – за пивом босиком идти? Не лето ведь. Март месяц. Еще холодно.
Из дальнейшего малоразборчивого и плаксивого бормотания Васика, можно было понять, что ботинка своего он так и не нашел, следовательно из квартиры выйти не может, хотя и очень хочет пива.
– Может быть, и устроится в какое-нибудь издание... Что-нибудь из желтой прессы, – продолжала рассуждать вслух Даша, – будет писать о богемной жизни Москвы. Уж что-что, а богемная жизнь ему хорошо известна, – усмехнулась она, – от этого-то у него мозги и набекрень, что успокоиться не может и заняться делом.
– Ну, куда он задевался, проклятый?.. – по инерции канюча, вошел в комнату Васик, – у кого это мозги набекрень? – спросил он и, не дождавшись ответа, добавил:
– Я бы, Дашенька, на твоем месте, в зеркало бы посмотрел. Мозги набекрень... Я хотя бы манией преследования не страдаю.
Даша поморщилась и замолчала. Я мысленно схватила Васика за его длинные нечесанные патлы и несколько раз с наслаждением дернула так, что в руках у меня осталось бы пара прядей его жестких от постоянного окрашивания волос.
Васик посмотрел на снова уставившуюся в пол Дашу и почесал в затылке.
– Я не хотел, – сказал он, – напоминать. А пусть она про меня гадости не говорит.
– Ты, кажется, за пивом собрался, – напомнила я, – вот и иди.
– Я не могу!.. – с готовностью захныкал Васик. – Я не могу ботинок найти свой. Оль, помоги, а? Невыносимо выпить хочется – сегодня целый день ничего не пил. Почти...
Даша молчала, уставясь в пол.
Я вздохнула, закрыла глаза и медленно откинулась на спинку кресла. Васик, затаив дыхание, отошел подальше – видимо, чтобы не мешать мне.
Зрительные безмолвные образы вспухали в моем сознании и гасли. Добравшись до нужного мне эпизода, я остановилась и дальше кадры медленно закрутились, как на противоположном засыпающему у своего проектора киномеханику экране.
Вот, застигнутая в кухне у плиты неслышным звонком, я выхожу в прихожую и смотрю в глазок. После этого открываю дверь. Первая входит Даша, за ней вваливается Васик Дылда, размахивая длинными руками, в каждой из которых зажато три бутылки пива. Он широко разевает рот, выкатывая круглые беззвычные слова и смеется.
Не успев войти и не удосужившись выпустить из рук бутылки, Васик разувается, опасно балансируя на одной ноге. Наконец случается то, чего следовало было ожидать – он оступается и, нелепо раскорячившись, на мгновение повисает в воздухе. Потом всем своим большим и нескладным телом обрушивается на пол, успев, впрочем задрать вверх руки, так ловко, что при его падении выскальзывает и разбивается только одна бутылка пива.
Ботинок, который Васик успел снять, летит через прихожую в гостиную и, закатившись там под кресло, замирает.