«Лахтак»
Шрифт:
В 1932 году с севера эту землю обошел ледокольный пароход «Сибиряков». Тогда же пароход «Русанов» впервые прошел заливом Шокальского, к которому мы сейчас приближаемся. Вот видите, слева остров Октябрьской Революции, а справа — остров Большевик. Дальше на север — остров Комсомолец, а самый маленький из четырех — остров Пионер. Через несколько дней после «Русанова» сюда пришел ледокол «Таймыр». Это тот самый ледокол, который когда-то первым открыл Северную Землю. «Таймыр» двенадцать дней исследовал и измерял пролив Шокальского. Измерения показали, что это достаточно широкий и глубокий пролив…
Кар не дал гидрологу закончить рассказ:
—
Г л а в а XII
Миновав маленький островок, «Лахтак» входил в пролив. Большие горы, словно часовые-великаны, стояли вдоль пролива. Льда встретили мало. Казалось, пароход шел увереннее и смелее, чем раньше.
<16
Л о т — прибор для определения глубины моря.
17
П е л е н г а т о р — прибор, определяющий углы между направлением движения парохода и каким-либо предметом. С его помощью вычисляют расстояние парохода от берега.
Вершомет промерял лотом глубину. Лот ни разу не достал дна. Запара, наклонившись над пеленгатором, помогал Кару определить расстояние между пароходом и берегом. А слева на берегу зоркий глаз Степы заметил какое-то строение.
— Смотри! — обратился он к Павлюку и показал пальцем.
Павлюк тоже увидел что-то похожее на маленький дом. Степа в ту же минуту оказался на капитанском мостике и, протягивая руку, спросил Кара, что это такое.
Кар в бинокль внимательно осмотрел берег около дома, надеясь заметить присутствие хоть какого-нибудь живого существа. Но ничего такого, что свидетельствовало бы о присутствии людей, он не видел. Вся команда заинтересовалась таинственным домиком.
Кар приказал рулевому приблизиться к берегу и крикнул Вершомету, чтобы тот приготовился отдать якорь… Соломин начал измерять глубину лотом.
На расстоянии четверти километра от берега, на глубине двадцати метров «Лахтак» отдал якорь.
Сразу же спустили лодку. На берег поехали Лейте, Запара, Павлюк, Степа, Шор, Аксенюк и Соломин. Мелко искрошенный лед, подхваченный сильным течением, проносился мимо них. Ближе к берегу застряло на мели несколько айсбергов.
Едва лодка коснулась носом земли, Степа и Павлюк выскочили и вытащили ее на берег.
Под ногами была влажная почва и камни. По камням ручейками сбегала в море вода. На камнях кое-где чернели лишайники и мох.
В полутораста шагах от берега стоял маленький дом. Его стены были обиты досками и снизу обложены камнем, очевидно, для того чтобы домик мог противостоять ветру, а крыша покрыта толем. Окно было забито досками. Когда подошли к дверям, то увидели, что и они забиты и на них крест-накрест закреплены лом, лопата и топор.
Около дома лежала куча дров.
Моряки обошли кругом это одинокое строение.
— Зайдем? — спросил Запару Лейте.
— Давайте заглянем.
Через пять минут тем же
18
Всесоюзный арктический институт.
— Ну, все понятно! — заявил Запара.
— Почти, — сказал Лейте и добавил: — А вы расскажите подробнее.
— Этот склад, — начал гидролог, — построила экспедиция, ехавшая на пароходе «Русанов». Я вам уже про нее рассказывал. Вместо Ушакова и его товарищей «Русанов» оставил на острове новый отряд исследователей. На этот раз также осталось четыре человека. Начальником станции Северная Земля была намечена женщина — биолог Нина Демме. Это была первая женщина — начальник полярного острова. Чтобы облегчить отряду Демме проведение исследовательских работ, в проливе Шокальского построили дом и оставили в нем запас продуктов. Этот дом мог бы пригодиться Демме или кому-либо из ее товарищей, если бы они проходили через эту местность или захотели связаться с полярной станцией на мысе Челюскин.
— А что в ящиках и бутылках? — заинтересовался кок.
— В ящиках, наверное, консервы, шоколад и сахар, а в бутылках спирт и вино, которые могли бы понадобиться тому, кто отморозил бы руки, ноги или щеки… Только смотрите мне, — крикнул Лейте, — если кто-нибудь потащит с собой что-нибудь на пароход, голову оторву!
— Ну, я думаю, среди нас таких нет, — отозвался Павлюк. — Каждый понимает, что на островах это вроде пункта скорой помощи для путешественника, которого занесло бы сюда несчастье.
— Да… — протянул кок и пробормотал: — Нас как будто бы тоже несчастье сюда занесло.
— А тут и зимовать хорошо. Может быть, наш капитан около этой избушки порт устроит? — заметил Степа. — Я не против. Здесь, наверное, можно хорошо охотиться на белых медведей.
— Ну, хватит тары-бары разводить, — положил конец разговорам Лейте. — Забивайте окна и двери. Дмитрий Петрович оставит записку о нашем посещении — и поехали.
Запара дописал на записке: «Пароход «Лахтак» под командой ст. штурмана Кара. Посетили склад: Лейте, Запара, Павлюк, Соломин, Аксенюк, Шор и Черлак».
Когда ехали назад, Степа спросил Запару:
— Дмитрий Петрович, вы так и не рассказали нам про радиокарту.
— А вот что, — начал Запара, — в 1932 году, прежде чем отправлять в эти края полярные экспедиции, составили карту Северной Земли. Когда ее составляли, то пользовались неполными данными, которые собрал дирижабль «Граф Цеппелин», пролетавший над этой землей в 1931 году. Туман укрывал тогда большую часть островов, но кое-что удалось сфотографировать с воздуха. Основной же материал для карты передал Ушаков по радио, а так как по радио всей карты передать нельзя, то она и вышла немного путаной.