Лаис Коринфская. Соблазнить неприступного
Шрифт:
С этими словами он положил фиали на пол перед Лаис, размеренным шагом подошел к двери и несколько раз стукнул в нее. Заскрежетал засов, дверь открылась.
Демосфен на миг помешкал на пороге, словно ожидал, что Лаис взмолится о пощаде и примет его условия. Однако она молчала, и краснословец, выдернув факел из светца, с достоинством удалился.
Дверь затворилась, вновь заскрежетал засов.
Лаис осталась одна — в кромешной тьме ожидания смерти…
Кажется, ждать осталось недолго…
Лаис
А может быть, он пуст? Но вот пробка, и эта пробка залита воском…
Лаис надела тонкий кожаный шнурок, на котором висел фиали, на шею и подумала, что многое простит Демосфену, если это окажется не какой-нибудь обманкой и капля его яда в самом деле поможет ей избежать смерти. Однако она не спешила принять этот яд. Нет ничего более нелепого, чем умирать, когда тебя облыжно обвиняют, когда нужно найти человека, который в самом деле повинен в смерти Гелиодоры!
— Афродита, — прошептала Лаис, — ты видишь и знаешь правду. Неужто ты привела меня с далекой Икарии в Коринф лишь для того, чтобы я была опозорена и казнена? Чтобы свершилась великая несправедливость и смерть моей любимой подруги не была отомщена? Афродита, я в руке твоей, как цветочный лепесток на ладони ветра… Ты можешь сдуть меня наземь и растоптать, но подай, молю, хоть какой-то знак, чтобы я поняла, за что ты меня караешь! Я приму все смиренно, только яви мне волю твою! Проясни мне ее!
Лаис всматривалась в темноту, ждала хоть какого-то звука или промелька света, однако вокруг царила полная тишина.
Лаис вздохнула. Афродита дважды являлась ей, потом защитила ее от стрелы в жертвище Кибелы… Что же значат сейчас ее молчание, ее равнодушие?
Лаис понурилась, пытаясь хоть как-то смириться с мыслью о том, что богиня отвернулась от нее.
Почему? Неведомо…
Впрочем, умные люди говорят, будто иногда боги карают нас не только за то, что мы уже совершили, но и за то, что мы могли бы совершить, если бы остались живы! Возможно, и Лаис предстоит совершить какое-то злодеяние, вот богиня и отвернулась от нее.
Но что может быть большим злодеянием, чем зверское убийство Гелиодоры?!
Картина изуродованного, измученного тела вновь предстала перед глазами Лаис, и, пытаясь избавиться от нее, отогнать эти мучительные воспоминания, она тихонько запела песню, которую так любила в былые, невозвратные времена, когда звалась еще Маленькой косулей и жила на острове Икария со своей любимой тетушкой Филомелой, заменившей ей мать. Да, эту песню они часто пели вместе с Филомелой!
Где розы мои,
Фиалки мои?
Где мой светлоокий месяц?
Вот розы твои,
Фиалки твои,
Вот твой светлоокий месяц!
Вдруг почудилось, что она поет не одна, что ей вторит чей-то нежный
Лаис напряженно вслушивалась, но пения слышно не было. Однако какие-то звуки все же достигали ее слуха.
44
Так назывались пятидесятивесельные галеры.
Шепот?.. Нет, едва различимый шелест. Словно сухие листья шевелятся под ветром.
Но откуда в каменной темнице дерево с сухими листьями?!
Шорох то громче, то тише…
Слух девушки был так напряжен, что, наверное, она могла бы расслышать топот паука по стене.
«Сначала ты услышишь легкий шорох, как будто кто-то ползет по подземному коридору, задевая его тесные стены своей чешуей…»
Все совершенно так, как говорил Демосфен!
Леденящий ужас подступает и берет в плен. Рассудок мутится…
«Думаю, рассудок покинет тебя еще прежде, чем терас высунет вон оттуда свою страшную пасть и разинет ее…»
Да, все так, как Демосфен предсказывал!
Лаис сжалась в комок и обратила испуганный взгляд в ту сторону, где, как она помнила, находилось отверстие. Она-то думала, это ход в другую темницу, а это, получается, проход, которым чудовище приползало к своим жертвам…
Шорох повторился, ледяной пот ужаса оросил лицо Лаис, волосы на голове зашевелились, дрожь сотрясла тело.
Оказывается, нет ничего страшнее темноты и неизвестности!
Да, не зря говорила Никарета, что заключенные в темницу кошмаров начинают мечтать о порке!..
Да? Но откуда это известно, если их здесь кто-то пожирает? Как они, пожранные, могли об этом рассказать другим?
А еще Никарета вскользь обмолвилась, что аулетрид, заключенных в темницу кошмаров и выживших, выгоняют из школы и они пополняют ряды самых дешевых портовых шлюх.
Получается, есть кого выгонять, и находятся те, кто пополняет эти самые ряды?
Значит, были девушки, которые как-то умудрились не только выжить, но и не сойти здесь с ума? Значит, чудище не всегда вылезает из норы, не всех уничтожает?
Лаис обхватила себя руками, чтобы согреться и унять дрожь, и вслушалась в шорох.
Он то прекращался, то возобновлялся, как будто обитатель тьмы двигался к ней неспешно, иногда останавливаясь и отдыхая.
Демосфен упомянул, что это — древнее чудовище. Видимо, настолько древнее, что стало почти немощным, если ему необходимо так часто отдыхать.