Лаки бессмертный. Гексалогия
Шрифт:
— Твоя мама мудрая женщина. Держи второй.
— Мама сказала — три!
«Врешь, вымогатель, по глазам вижу!»
Лаки без малейших колебаний отдал третью монету Рону. Паренек этого явно не ожидал и крепко сжав кулак растерянно моргал.
— Жду послезавтра.
— Спасибо, сэр! Храни вас бог!
Лаки спрятал письма за пазуху и быстро шагнул за штабель ящиков, а потом, пригнувшись за рядами бочек, почти на четвереньках отбежал к закопченному зданию склада. За несколько секунд он сделал крюк и, выглянув из-за нагруженной тюками повозки
«Вот же щенок!»
Бросив под ноги кепку, Лаки натянул на голову вязаный шерстяной колпак, что так любят надевать грузчики на пристани (и тепло и с головы не свалиться), подхватил на плечо пустую корзину, оставленную им здесь же и не спеша, удалился в сторону ближайшей баржи.
Минут через пять господа в сюртуках и с дубинками пробежали мимо, расталкивая пролетариев локтями.
Лаки вежливо посторонился. Оставив корзину рядом с трапом, он прошелся дальше по набережной, сунув руки в карманы тужурки. На самом деле карманы он срезал изнутри и теперь держался за рукоятки двух револьверов, заткнутых за кушак.
Сдаваться полиции он не собирался.
Стрелять не пришлось.
По пути к логову, он зашел в лавку старьевщика и за шиллинг купил два скрипучих, потертых стула.
Дверь открыл ключом. Поставил покупки возле очага.
«Совсем другое дело!»
— Дорогая я вернулся!
— Есть что-нибудь принес?
— Увы!
— Я не расстроена!
«А по голосу, наоборот…»
Забравшись с ногами на диван, Стефания просматривала бумаги, которые Лаки вынес из кабинета министра. Золото ровными столбиками сияло на полу. Окно подруга завесила нижней юбкой, чтобы из домов напротив ничего не углядели.
— Удачно все прошло?
— Мелкий пакостник Рон выманил у меня три фунта и сдал полиции.
— Что?
— Они меня потеряли из виду еще на пристани. Моя радость — тебе письмо, и я догадываюсь откуда.
Стефания забрала плотный конверт с картинкой в углу — дирижабль, парящий над горами.
В конверте оказалось письмо от дирекции компании «Тяжелее воздуха» и два билета на первый кругосветный рейс дирижабля R-24. Билеты номерные, но имена пассажиров не указаны…
— Я совсем про это забыла!
— А я нет.
— Если их продать, то, сколько мы выручим?
— Прямо сейчас будем продавать? — осведомился Лаки. — А может просто ими воспользоваться и добраться до Киптауна, а потом где-то затаится до назначенного времени?
— А как мы обойдем контроль при посадке?
— Надо подумать…Когда отправление?
— Через пять дней.
— Хорошо, что есть время. Сколько здесь фунтов? — Лаки кивнул на столбики монет.
— Семьсот фунтов почти.
— Неплохо.
— Как ты думаешь, полиция нашла мои деньги в квартире?
— И сколько же ты накопила, дорогая?
— Почти тысячу.
Лаки весело свистнул.
— Это что было? Страховой фонд? На случай развода?
— Дурак! Я копила
Стефания разозлилась. Отшвырнула бумаги и встала на ноги. Подбоченилась, прищурилась.
— Извини, милая, я что-то не то сказал. — Моментально отозвался Лаки.
Следовало отвлечь девушку и срочно, потому что назревал скандал и выяснение отношений. Он протянул ей второй конверт.
— Мне тоже письмо пришло.
— От кого?
Стефания вскрыла белый конверт без подписи и адреса.
«Это третье письмо и последнее. Сегодня в полночь возле памятника королю Георгу».
— Тот же самый почерк…Что будем делать?
— Как скажешь, милая.
Ради мира в семье Лаки готов был на немедленную капитуляцию. Первый скандал в своей семейной жизни он пережил по пути сюда, на корабле и не горел желанием пережить все заново. Узнав всю правду о нем и познакомившись с Жаклин, Стефания устроила бурю, обвиняя Лаки в отсутствии чувств и в диком эгоизме. «Любовь-это доверие, разве не понятно!» Жаклин выдала комментарий, все выслушав. «Как говорили древние-муж и жена одна сатана!» Что она имела в виду? Лаки понимал, что если напомнит Стефании ее же слова, то получит в ответ много чего. Подруга сдержанностью не отличалась.
На Цирцее была такой покладистой…Как подменили ее.
— Мы сходим и посмотрим на этого настойчивого господина. — Объявила Стефания.
— Вместе?
— Не нарывайся, милый. — Ласково сказала девушка и ткнула Лаки кулаком в живот.
Памятник королю Георгу, отцу нынешнего монарха, высился на площади возле Паддингтонского вокзала. Место здесь многолюдное и освещенное электрическими фонарями. Ближе к полночи движение поездов прекращалось и площадь пустела. Джентельмен, гуляющий с тростью возле памятника был виден очень хорошо. Высокий, худощавый, прогуливался по брусчатке, поглядывая себе под ноги.
— Не найдется ли огоньку, сэр?
Парень в широкополой шляпе, в заляпанной краской куртке маляра или художника, приблизился с трубкой в руке к джентльмену.
Тот улыбнулся.
— Вы неплохо замаскировались, мистер Стюарт. Где же ваша подруга?
Лаки сунул трубку в карман и положил руку на рукоятку револьвера.
— Там, где нужно. Мы с вами знакомы? Не припоминаю вас, сэр.
— Деррел Хардвик, к вашим услугам.
— Вы мне прислали три письма, чтобы только представиться здесь?
— Разумеется, нет. Мой фиакр ждет за углом. Здесь неподалеку есть отличная пивная, что работает всю ночь. Там сейчас не многолюдно. Мы сможем поговорить без помех.
— Хорошо. Можно и по пиву. — Согласился Лаки.
У Деррела Хардвика было простецкое, добродушное лицо, рыжие усы и синие глаза с прищуром. «Хитрец и сам себе на уме…» Странные только волосы с рыжиной, длинные до плеч и очень густые.
Крыша у фиакра оказалась поднятой, кучер сидел на месте и даже не обернулся при их появлении. Когда сели, Хардвик ткнул рукояткой трости кучера в спину.