Лакки Старр и большое солнце Меркурия
Шрифт:
– Чуть позже, сэр. Вначале выслушайте меня… Итак, вы единственный человек, у которого была возможность похитить сирианского робота. Ведь у вас там был свой персональный робот, не так ли?
– Так, но…
– Так вот, Пивирейл. Оттуда вы возвратились – с ним! Не знаю, каким уж образом вам удалось перехитрить сирианцев… Скорее всего, им не пришла в голову возможность такой кражи. Вероятно, робот не знал даже имени своего нового хозяина и называл вас «землянин»… Он прилежно выполнял все ваши команды, выводя из строя оборудование
– Ложь, – сквозь стиснутые зубы прошипел Пивирейл.
– Я бы на вашем месте не отпирался! Ведь Совет может запросить информацию у сирианцев. И выяснится, что робот RL-726 пропал именно в тот день, когда вы покинули Сириус. А поскольку между нами существует договор – они потребуют вашей выдачи. Не лучше ли признать свою вину и предстать перед судом Земли, не таким, возможно, суровым?
Пивирейл поднялся, медленно обвел всех невидящим взглядом и рухнул на пол.
Доктор Гарема туг же поспешил к нему.
– Все в порядке, – вскоре объявил он. – Но лучше бы ему лечь в постель.
Двумя часами позже, в присутствии Гардомы и Старра, Пивирейл дал свои первые показания.
Меркурий стремительно уменьшался. Лакки, который сидел в кресле своего «Метеора», выглядел усталым и озабоченным.
– В чем дело, Лакки? – спросил Бигмен.
– Я думаю о Пивирейле… Довольно нелепо все вышло. Ведь старик, вообще-то, хотел как лучше – однако методы… Сирианцы действительно не жалуют нас своей любовью, но зачем же так преувеличивать…
– Лакки, а его не выдадут сирианцам?
– Да нет же! Это была обыкновенная хитрость, которая ускорила признание… Вот как все получилось, Бигмен! Благородные, по сути, мотивы толкнули этого человека на преступление.
– А что Пивирейл имел против Светового Проекта, Лакки?
– Ты разве не помнишь его банкетную речь? О том, как Земля ослабляет себя, добывая все необходимое у черта на куличках. И как осуществление Светового Проекта сделает ее зависимой еще и от работы космических станций, а значит, еще более уязвимой. Все та же сирианская мания… Думаю, что первоначально он собирался лишь показать всем сирианского робота – как символ мощи врага. Но, увидев, что работы тут – уже полным ходом, он превратил робота в диверсанта… Появление Уртила напугало его. Ведь следователь мог докопаться до истины. И в комнате Уртила появляется разрезанный скафандр.
– Да уж, старик не терпел этого Уртила, даже слышать о нем не желал…
– Вот это меня и насторожило! Я не мог понять причину! А без причины, как известно, ничего не бывает…
– Тогда ты и раскусил его, да?
– Нет, Бигмен. Я раскусил его потом. И помог мне в этом все тот же скафандр с сюрпризом. Я подумал, что такую пакость легче всего было бы осуществить Пивирейлу. Он знал, какая комната предназначается для нас, и, не вызывая подозрений, мог проникнуть туда в любой момент. Но я никак не мог понять: для чего ему нужна моя смерть? Имя мое как будто бы ни о чем ему
– А я – ничего… – вздохнул Бигмен.
– Но это же элементарно! С какой стати Пивирейл, которому часто приходилось бывать на Церере, решил обеспечить себе алиби именно на то время, когда было совершено нападение? Он прекрасно знал, кто я такой! А если знал – то почему пытался убить меня, да и Уртила, кстати? Ведь, в конце концов, мы оба были следователями! Чего же так опасался Пивирейл?.. И вот была произнесена речь о сирианцах. Загадочные рассказы Майндса сразу обрели новый смысл! Он видел робота! Робота, доставленного сюда сирианцами или же самим Пивирейлом! Я сразу склонился к последней версии, так как старик уж слишком живо рисовал коварство подлых сирианцев. Это было страховкой. В случае обнаружения робота, всегда можно было сказать: я же говорил?.. Мне нужны были доказательства. Иначе бы сенатор Свенсон в своей обычной манере обвинил бы нас в том, что мы пытаемся отвлечь внимание общественности от темных делишек Совета…
– Лакки! Но почему ты не поделился своими мыслями со мной? – возмутился Бигмен.
– Но ты же вечно занят своими дуэлями! Я просто не решался отвлекать тебя! – улыбнулся Лакки. – Так или иначе, но я решил поймать робота и использовать его в качестве улики. К сожалению, сделать это не удалось, и признание Пивирейла пришлось чуть ли не выколачивать.
– Ну, а как теперь будет со Свенсоном, Лакки?
– Со Свенсоном у нас пока ничья. Он не сможет использовать в качестве козыря смерть Уртила, так как ему помешают показания Кука. Но и нам торжествовать не приходится. Два главных лица меркурианской обсерватории должны быть уволены за уголовные преступления, как ни крути.
– Черт возьми! Этот негодяй будет опять пить нашу кровь!
– Видишь ли, Бигмен, сенатор Свенсон – не лучший, конечно, представитель рода человеческого, но именно он не дает Совету расслабиться. Кроме того, Совет Науки так же, как Конгресс и правительство, нуждается в критике. Если мы поставим себя выше ее – это будет началом нашего конца.
– Ну, тогда ладно. Пускай себе живет.
Лакки расхохотался и взъерошил рыжие волосы марсианина.
– И хватит об этом! Перед нами – звезды, и никто не знает, куда нас забросит завтра…