Лакки Старр и океаны Венеры (пер. А.Левкин)

Азимов Айзек

Так что Советники должны были выполнять множество дел, весьма далеких от занятий чистой наукой, и тут как раз лучше, если они не слишком походили на ученых, кем, несомненно, они оставались.

– Простите, доктор, не могли бы вы сообщить мне неизвестные подробности? – начал Лакки.

– А что вам рассказали на Земле?

– Ничего особенного. Только в общих чертах. Да и то я не слишком доверяю мнениям со стороны.

– Вот как? – довольно улыбнулся Моррис. – Это весьма редкое качество у людей из Центра. Обычно они присылают сюда своих агентов вроде

Эванса, что те расскажут, так и есть.

– Ну или таких, как я, – счел необходимым заметить Лакки.

– Нет, ваш случай несколько иной. Мы знаем все о вашей прошлогодней работе на Марсе и многое из того, что вы осуществили только что на астероидах.

– Это, если бы вы были там вместе с ним, тогда бы могли считать, что знаете многое, – фыркнул Бигмен.

– Заткнись, Бигмен, – резко оборвал заметно покрасневший Лакки, – не до твоих россказней.

Они сидели в мягких и удобных креслах, привезенных, похоже, с Земли. Голоса звучали немного странно, с едва различимым эхом, и Лакки понял, в чем дело: такой звук возникает в помещении, которое изолировано и защищено от прослушивания.

Моррис достал сигареты и предложил остальным, но те отказались.

– Что вы знаете о Венере? – осведомился он.

– Чему в школе научили. Обычные вещи, – улыбнулся Лакки. – Вторая планета от Солнца, находится от него на расстоянии примерно в 67 миллионов миль. Самый близкий к Земле мир, удален от нее на 26 миллионов миль. Венера чуть меньше Земли, сила тяжести тут примерно пять шестых земной. Вокруг Солнца обращается за семь с половиной земных месяцев, день длиной примерно 36 часов. Температура на поверхности чуть выше чем средняя земная, но не слишком – из-за облаков. И из-за них же не приходится говорить о временах года. Планета окутана облаками, поверхность занята океаном, а тот покрыт водорослями. Атмосфера состоит из углекислого газа и азота, для дыхания непригодна. Хватит, доктор Моррис?

– Пять баллов, – кивнул биофизик. – Вот только спрашивал я не о планете, а о венерианском обществе.

– Ну, это сложнее. Конечно, я знаю, что люди живут тут в городах под куполами, выстроенных на океанском мелководье, и, судя по всему, венерианская жизнь куда более цивилизованная и утонченная по сравнению с марсианской, например.

– Эй! – предостерегающе вскричал Бигмен.

– Вы не согласны с приятелем? – Моррис повернулся к Бигмену.

– Ну, – запнулся тот, – он, наверное, прав, но все равно – не стоило об этом говорить.

Лакки улыбнулся и продолжил:

– Венера – планета весьма развитая. Полагаю, тут примерно пятьдесят городов с общим населением в 6 миллионов. Вы экспортируете сухие водоросли, которые, как мне сказали, прекрасное удобрение, и брикеты сублимированных дрожжей на корм скоту.

– Отлично, – прокомментировал Моррис. – Да, кстати, как вам понравился обед в Зеленом Зале?

– Очень понравился, – машинально ответил Лакки, несколько сбитый с толку резкой сменой темы. – А почему вы об этом спрашиваете?

– Сейчас поймете. Что вы ели?

– Точно не скажу, – задумался Лакки. –

Это был комплекс. Кажется, мясной гуляш с каким-то изысканным соусом и овощи, насчет которых ничего не могу сказать. Фруктовый салат, кажется. Да, еще сначала – томатный суп.

– И медовые зернышки, – добавил Бигмен.

Моррис оглушительно расхохотался.

– Господа, вы ошибаетесь! Никакого салата, ни мяса, ни овощей, ни томатного супа! Даже – никакого кофе! Вы ели только одно. Дрожжи!

– Что?! – скривился Бигмен.

На мгновение опешил и Лакки.

– Вы это серьезно? – спросил он, сощурившись.

– Конечно. В Зеленом Зале кормят только этим. Но никогда не скажут, а то распугают всех землян, Погодите, они вас еще спросят, как вам понравилось то или иное блюдо, как его можно улучшить и всякое такое. Зеленый Зал – это что-то вроде специальной лаборатории.

Бигмен скривился окончательно.

– Это противозаконно, – прошипел он перекошенным ртом, – я на них управу найду! Буду жаловаться а Совет Науки. Они не имеют права пичкать меня всякой гадостью, не поставив предварительно в известность! Что я им, корова или, или…

Закончил он уже совершенно Вессловесной и отчаянной жестикуляцией.

– Кажется, я угадал, – хмыкнул Лакки, – дрожжи находятся в определенной связи с инцидентами на Венере.

– Угадали, вот как? – сухо переспросил Моррис. – Значит, вам не показали наши официальные сообщения. Что ж, я не удивлен, Земля считает, что мы вечно преувеличиваем. Уверяю вас, это не так. И не просто инциденты. Дрожжи, Лакки, дрожжи! Это же основа венерианской жизни!

В кабинет Морриса въехал самодвижущийся столик. На нем возвышалась пофыркивающая кофеварка и три чашки с уже налитым кофе. Сначала столик остановился возле Лакки, потом подъехал к Бигмену. Моррис взял третью чашку, пригубил и вытер свои могучие усы.

– Есть сахар и сливки, если желаете.

Бигмен взглянул и поморщился.

– Опять дрожжи? – осведомился он у Морриса с плохо скрываемой неприязнью.

– Нет. Настоящие, клянусь вам.

Какое-то время они молча пили кофе, затем Моррис продолжил:

– Венера, Лакки, слишком дорога для содержания. Наши города добывают кислород из воды, а это требует гигантских электролитических станций. Каждому городу необходимы гигантские силовые опоры, а то миллионы тонн воды раздавят купола. Электроэнергии Афродита потребляет примерно столько же, сколько вся Южная Америка, а население тут – лишь тысячная часть тамошнего.

И на энергию надо заработать. Мы должны расплачиваться за источники энергии, за специализированную технику, за атомное горючее и так далее. А единственный продукт экспорта Венеры – водоросли, водоросли в безумных количествах. Часть из них мы экспортируем как удобрения, но это не решает проблему. Большую часть водорослей мы пускаем на переработку в дрожжи – тысячу и одну разновидность дрожжей.

– Ну, – поморщился Бигмен, – вместо водорослей – дрожжи – не слишком удачная замена.

– А как вам наш обед вообще? – осведомился Моррис.