Лакомство Зверя

Берт Белла

— Мне тоже очень хочется верить в это, — признался я.

— Разве не поэтому ты заинтересовался дочками доктора Радовой?

— Нет, Маргарита — моя девушка. И тот факт, что она дочь Радовой здесь не причем, — твердо ответил я.

Глаза Анны сверкнули злостью, хотя внешне она оставалась непоколебимой холодной фарфоровой куклой. Только вот меня не обмануть. Запах ее ненависти душил, стягивал горло, перчил.

— А та, что пахнет по-особому? — спросила Анна. Я напрягся. Мне не нравилось, в какую сторону зашел наш разговор. Анна продолжила: — Ее аромат намного сильнее того, как пахла доктор Радова. Ты ведь тоже

чувствуешь его. Поэтому приказал следить…

— Не глупи. — Прервал я собеседницу на полуслове.

Мой зверь встрепенулся и обнажил клыки.

Анна почувствовала его и тихо вздохнула, успокаивая внутренний пыл. Еще какое-то время мы сидели в тишине, а потом ассистентка сказала:

— Ты можешь врать себе самому, совету двенадцатых, но тебе не обмануть меня. Я слежу за тобой. За каждым твоим движением, выбором, поступками, даже за твоим стилем общения с другими людьми. За последние несколько лет я очень хорошо тебя изучила и сейчас я ощущаю, что ты неравнодушен к дочке Радовой и имеешь на нее свои личные планы. К какой именно дочке — ты прекрасно знаешь сам.

Потом она открыла дверь флайта и вылезла наружу, оставив меня наедине с мыслями.

Из раздумий меня вытянул звонок по невидимому каналу. По ритму гудков было ясно, звонит двенадцатый.

«Не вовремя,» — подумал я и нажал на место за ухом, отключая вызов.

— Каким образом будет происходить закрытие бизнесов в Пятом квартале в районе Черепичной? — спросила госпожа Матссон.

Этот вопрос застал меня врасплох, и даже немного взбесил. Зверь внутри прорычал, давая понять, что и ему не понравилось, к чему ведет эта белокурая женщина.

Проект «Оздоровительного Центра для населения Бервест» был одобрен советом администрации и спонсорами, и с момента подписания договоров госпожа Матссон не перестает давить на совет.

Я отпил из фарфоровой кружки, побаиваясь случайно сломить тонкую ручку, едва помещавшуюся в моих пальцах, и сдержанно ответил:

— Этот вопрос еще на рассмотрении.

— Но надо успеть завершить строительство к зиме, разве вы не смотрели график? — не унималась женщина.

— Почему? — спросил я и поставил кружку на журнальный столик возле моего кресла. Посмотрел на собеседницу.

Кажется, ей не понравился мой взгляд. Женщина повела плечом и опустила глаза на свои руки. Те мелко задрожали, и блюдце с кружкой, которые она держала, зазвенели. Госпожа Матссон тут же опустила блюдце на колени.

В просторном кабинете с видом на роскошный сад, подсвеченный ночными огнями, повисло молчание. Супруга городского судьи не могла найти слов. От нее потянуло горьким ароматом страха. Интересно, кого или чего она боялась?

— Госпожа Матссон, — начал я, так и не дождавшись ответа. — Процесс закрытия бизнесов в районе Черепичной довольно сложный. Как вам уже известно, администрация запустила местный референдум. Мы не вправе решать за людей, тем более когда дело касается проектов, которые твердо стоят на ногах, получают прибыль и платят налоги.

Женщина подняла на меня растерянный взгляд, и в этот момент я понял, госпожа Матссон не в курсе происходящего. А значит мое предположение о том, что идея оздоровительного центра принадлежала Ингу Матссон, была верной. Следовательно и приглашение меня в их поместье тоже было идеей городского судьи, который использует свою жену для достижения личных целей.

— Но… — тихо

прохрипела напрочь растерявшаяся женщина. Потом мельком глянула на старинные настенные часы, и ее сердце забилось в бешеном ритме. Запах страха, окутавший ее, стал более резким и сильным. Ее губы затряслись, но она все равно продолжила: — А как же банки и кредитные договоренности по переносу бизнесов из района Черепичной в другие районы города? Мы ведь расписали все очень детально в наших планах, и кадому бизнесу будет выплачена очень хорошая компенсация. Может, вы пересмотрите свое решение и ускорите процесс?

Я не любил, когда на меня давили те, у кого на это не было права.

Сейчас я ощущал, как под рукавами моей белой рубашки бугрятся вены, чувствовал, как стремительно закипает кровь.

И тут снова поступил вызов по невидимому каналу. Понимая, что от меня не отстанут, я все же ответил:

— Двенадцатый, что случилось? Уже второй раз звонишь.

Разговор получился быстрый. Правда его содержание мне не понравилось. О том, что Мирослава решила вызволить моего друга из клетки сегодня ночью, я был осведомлен. И это меня не напрягало, ведь Анна подготовила способы отступления и защиты девчонки и Торна. Только совсем не ожидал, что двенадцатый будет столь сентиментален к Мирославе.

В этот раз я не одернул своего зверя, когда он оскалился. Потому что терпение у нас обоих уже начинало испаряться подобно дождю, орошившему раскаленные пески красной пустыни. Я медленно поднялся из кресла.

— Разговор окончен, — произнес холодно госпоже Матссон и направился к двери кабинета, через которую меня сюда привели. — Впредь наши встречи будут проходить в стенах Иглы и со всеми членами совета и инвесторами.

Но то, что произошло после поразило меня до глубины моей животной души. Госпожа Матссон отбросила кружку и блюдце — это я понял по звуку разбивающегося фарфора, — а потом женские руки вцепились в мою рубашку, заставив меня остановится у самой двери и обернуться. Уважаемая в обществе женщина, супруга городского судьи сейчас стояла передо мной на коленях. В ее глазах блестели слезы.

— Прошу вас, подумайте над моими словами, — стонала она. — Прошу вас.

Я перестал понимать, что происходит. Осторожно поднял женщину с пола.

— Прекратите, — только и успел сказать это, как шерсть на загривке моего зверя встала дыбом.

Он почуял опасность. А в следующий миг дверь кабинета за моей спиной открылась, и я ощутил присутствие двух людей.

— Стойте! — завопила госпожа Матссон.

Я развернулся, задвинув женщину за свою спину, и увидел двух бугаев, которые встречали меня по приезду в поместье, — в черных костюмах, черных очках, которые были очень неуместны в ночное время суток. В руках у этих перекачанных мужиков было оружие, а на лицах застыла маска безразличия, как и полагалось элитной охране.

Секунда, и я оказался рядом с одним охранником. Резким движением руки выбил у него оружие. То отлетело куда-то в сторону, а я приказал госпоже Матссон убираться отсюда. Было очевидно, что Инг использовал свою супругу в роли приманки для меня, а сама госпожа Матссон не хотела проливать кровь.

«Женщины, что с них взять», — усмехнулся я про себя. И уже вслух обратился к бугаям:

— Обещаю, будет больно.

С этими словами я, оставаясь в человеческом обличье, соединился с разумом своего зверя.