Лалангамена (сборник)
Шрифт:
Уже почти стемнело, когда Кроуэлл дотащился до дорожки, ведущей к домику амбулатории. Действие гравитола кончилось, и он вновь чувствовал себя разбитым и несчастным.
В приемной врача Кроуэлл впервые за все время пребывания на планете увидел современную мебель — хромированный металл, пластик — и впервые узрел привлекательную женщину.
— Вам назначено, сэр?
— Гм… Нет, мадам. Но я старый друг доктора.
— Айзек… Айзек Кроуэлл! С возвращением, старина! Заходи и скажи наконец мне «Здравствуй!» — закричал голос из маленького
— Последняя дверь по коридору направо, мистер Кроуэлл.
Впрочем, доктор Норман встретил Айзека в коридоре и, тряся руку, затащил совсем в другую комнату.
— Сколько лет, сколько зим, Айзек!.. Я узнал, что ты вернулся, и, честно говоря, удивился. Эта планета не самое подходящее место для таких старичков, как мы.
Доктор, человек гигантского роста, был краснолиц и седовлас. Они зашли в жилой блок — двухкомнатную квартиру с вытоптанным ковром на полу и множеством старомодных книг на стеллажах по стенам. Едва друзья ступили внутрь, как автоматически включилась музыка. Кроуэлл не знал ее, зато Отто знал.
— Вивальди, — сказал он тут же.
Доктор поразился.
— Что, Айзек, под старость немного набираемся образования? Я помню время, когда ты считал, что Бах — это сорт пива.
— Теперь меня на многое хватает, Вилли. — Кроуэлл тяжело опустился в тугое кресло. — На все, что позволяет вести сидячий образ жизни.
Доктор хохотнул и шагнул в маленькую кухоньку. Он бросил в два стакана лед, отмерил в каждый бренди, в один плеснул содовую, во второй — обыкновенную воду.
Бренди с содовой он протянул Кроуэллу.
— Всегда помню вкусы своих пациентов.
— Между прочим, я заглянул сюда и как пациент тоже. Кроуэлл отхлебнул из стакана. — Мне нужен месячный запас гравитола.
Улыбка сошла с лица доктора. Он сел на диван, отставив нетронутый стакан в сторону.
— Нет, Айзек, так дело не пойдет. С тебя хватит и недельного. Ты не сдюжишь… сдохнешь… окочуришься…
— Что?
— Гравитол противопоказан при ожирении. Во всяком случае, я никогда не прописываю его тем, кому за пятьдесят пять. Я и сам его больше не принимаю. Чересчур большая нагрузка для наших изношенных насосов.
«У меня сердце тридцатидвухлетнего человека, — подумал Мак-Гэвин, — но я таскаю на себе лишние пятьдесят килограммов. Соображай. Соображай!»
— Может быть, найдется менее сильное средство, которое помогло бы мне справиться с этой чертовой гравитацией? Мне ведь надо много работать.
— Гм… пожалуй. Пандроксин не так опасен, а относительный комфорт он тебе обеспечит. — Норман вытащил из ящика стола рецептурную книжку и что-то быстро начеркал на верхнем бланке. — Пожалуйста. Но держись подальше от гравитола. Для тебя он чистый яд.
— Спасибо. Завтра получу.
— Можешь и сейчас. Аптечный отдел магазина Компании теперь открыт круглосуточно… Но каким же ветром тебя занесло в нашу провинцию, Айзек? Исследуешь причины возросшей смертности бруухиан?
— В общем-то нет. Точнее, это не главное. Я всего лишь собирался обновить материал для нового издания
Вилли махнул рукой.
— Собачий вздор! Я считаю, причина — в перенапряжении, ясно и просто. Эти сукины дети целыми днями вкалывают в шахтах. Потом отправляются домой и до изнеможения режут свое железное дерево. Других причин и искать не нужно.
— Они всегда были одержимы работой и загоняли себя до смерти. Во всяком случае, мужчины. В сущности, это даже удобно — те, кто не работает в шахтах, всегда при деле и пашут как лошади. Однако эти не загибаются раньше времени.
Доктор фыркнул.
— Айзек, отправляйся-ка завтра на шахту и посмотри, как там работают. Чудо, что они даже неделю выдерживают. По сравнению с шахтерами все остальные выглядят попросту лентяями.
— Завтра же и отправлюсь.
«Как теперь перевести разговор на исчезновения?»
— А как обстоят дела с человеческой составляющей колонии? Многое изменилось с тех пор, как я уехал?
— Пожалуй, нет. Большинство из нас повязано контрактами на двенадцать или двадцать лет. Все те же люди вокруг, только постарели на десяток лет. Билет до Земли обходится в годовой заработок. К тому же так нам гарантирована пенсия в сто процентов оклада, а если нарушить контракт, то пенсия — тю-тю. Вот и приходится торчать здесь. Всего четыре человека сдались и купили билеты до Земли — вряд ли они тебе знакомы.
Да, прибыл новый посол Конфедерации. Делать ему здесь нечего, впрочем, как и трем его предшественникам. Но по закону колонии полагается посол. Понятное дело. Дипломатический корпус считает Бруух худшим из миров. Назначение сюда свидетельствует либо о признании полной некомпетентности, либо подразумевает наказание за какой-то проступок. Для нашего Стю Фиц-Джонса это уж точно наказание. Он имел несчастье быть послом на Ламарре как раз в тот момент, когда там разразилась гражданская война. Его вины в том нет; в тамошней внутренней политике вообще никто не мог разобраться. Но надо же найти козла отпущения, вот Фиц-Джонса сюда и сослали. Ты к нему как-нибудь загляни, поговори — интересный субъект. Только заходи утром, когда он еще не совсем пьян…
Появились шесть детишек, половина — незаконнорожденные. Восемнадцать смертельных случаев. — Вилли нахмурился. — Точнее, пятнадцать смертей и три исчезновения. Все исчезновения за последний год. Люди утрачивают осторожность. За пределами поселка Компании — ты все равно что на другой планете. А колонисты спокойно выходят в одиночку — старательствуют или просто хотят побыть подальше от других. Сломал ногу или провалился в пыльную яму — и все, конец. Двое из исчезнувших новички, вероятно агенты Конфедерации. (Отто вздрогнул: так оно и было). Видишь ли, первым пропал старый Малатеста, управляющий рудником. Полагаю, именно это и вызвало прибытие агентов. Они якобы занимались изысканиями полезных ископаемых, но на Компанию не работали, Кто же мог оплатить им дорогу? Ведь кроме Компании никто не имеет права ковыряться в этой планете.