Ламбада, или Все для победы

Смирнов Леонид Эллиевич

Пациенты дурдома (конечно же, все до единого истинные хроники) дружно кривили лица, роняли слюну на ковры и неразборчиво, но упорно славили родную партию вместе с не менее родным правительством. Не иначе выдрессированы электрошоком, впрочем, врачи (с офицерской выправкой) клялись и божились, что и слова-то такого не знают. "Электро... что? Электро... как? Мы тут больше по-дедовски - лаской да вниманием. Кхе-кхе".

Бугаи санитары стыдливо прятали за спину волосатые клешни и, потупив взор, шаркали ножкой. Хотелось пригласить их на полонез. Впрочем,

в коридорах наяривали ламбаду. Говорят, она имеет прекрасный оздоровительный эффект.

Городское управление внутренних дел проводило смотр-конкурс на лучшее исполнение патриотической песни. Этот ежегодный праздник, как всегда, сопровождался амнистией местного масштаба.

Финальную часть конкурса перенесли на вечер. Здание ГУВД украшали гирлянды зажженных лампочек, делая его похожим на Дом культуры в новогоднюю ночь. На освещенной прожекторами сцене, которая была установлена перед парадным входом, стоял хор. Он должен исполнить гимн Советского Союза или песню о Сталине. Ну а потом площадью, конечно же, завладеет ламбада...

Высокие гости привычно отказались участвовать в приуроченных к их приезду празднествах и прямиком направились в следственный изолятор. Но местные власти не растерялись, и концерт пошел своим чередом. Над толпой грянула "От Москвы до самых до окраин..".

В подвалах провинциальной Лубянки, само собой, царила тишь да гладь да божья благодать. Надзирающие за ходом следствия прокуроры выглядывали из-за каждой параши, аккуратно одетые, сытые и умиротворенные подследственные восседали на койках - по одному в каждой просторной камере, где соблюдались, понятное дело, все какие ни на есть санитарные и эстетические нормы. Надзиратели с лицами земских учителей и манерами заморских гувернеров участвовали в самодеятельности, вели у подследственных курсы кройки и шитья, а также занятия бодибилдингом и аэробикой (ох уж эти новомодные заграничные веяния!..).

А ведь Контролеры выбрали, какой из трех близлежащих городов посетить, лишь час назад, когда автомобильная кавалькада находилась на перекрестке дорог. Вот и пойми...

13

Бастан ждал Николая Илгазова на берегу реки, в зарослях орешника. Решил немного вздремнуть. Акустические датчики, установленные им в радиусе километра, - вполне достаточная защита. Хотя лучше бы их разнести на десяток километров, а то и два, но он слишком устал за эти дни.

Бастан задремал, и ему опять виделась бескрайняя белая равнина с желтыми языками песков, розовые холмы на горизонте - на самом деле таинственный город унбанов - и бордовые рощи древолишайника у подножия каменной стены. Последний вечер в училище. Выпуск молоденьких лейтенантов (специальность: обеспечение стабильности). Впереди еще галактическая спецшкола ксеноразведки на далеком Мицаре-12...

Эта равнина снилась ему теперь каждый раз, стоило только закрыть глаза.

...Коля подошел к железнодорожному вокзалу и сразу же наткнулся на густую цепь милиционеров, которые не пропускали народ к перронам. На площади собралась немалая толпа. Люди роптали. Они то начинали теснить

оцепление, то вдруг пугались этого своего движения и поспешно отступали.

– Что такое?!

– Что случилось?!

– Пач-чэму не пускают?!

– Куда же мне теперь?..

– Совсем за людей не считают! Я товарищу Сталину напишу!

Чемоданы, узлы, котомки и рюкзаки - все это плыло над головами, громоздилось на плечах, оттягивало руки. Колыхалось мешочное море. Недовольство на лицах, злость, тоска, отчаяние, - это вам не торжественная встреча Миротворцев на московских улицах...

– Движение поездов временно отменено в связи с повреждением путей! хрипел в мегафон милицейский начальник.
– Са-аблюдайте спокойствие! О дальнейших распоряжениях начальника дороги будет объявлено по радио.
– А потом рявкнул: - Па-апрашу не скапливаться!

– Мне на похороны надо! Вот телеграмма!..

– Ат-ставить!

– Гаварят же вам: нэт поездов!

– А это что там дымит? Не поезд, что ли?

– Этот с охраной, чудак-человек...
– смеется добродушный старшина-милиционер.

– А охрана зачем?

– Тебя успокаивать, если совсем сдуреешь. Вали-ка подобру-поздорову.

Раздались пронзительные свистки. Толпа резко качнулась и повалила в город.

...Бастан все понял еще до того, как Коля открыл рот.

– Ничего, возьмем машину.

– Ты думаешь, дороги не перекрыты?

– Обязательно перекрыты, но они не могут остановить движение полностью. Жизнь тогда прекратится... Мы проскочим с каким-нибудь молоковозом или "скорой".

– Каким образом?

– Это уж моя забота.

Бастан продумал почти все, но только почти... Он слишком плохо знал земных животных.

Раскрыв дверцы санитарной машины, гэбисты действительно не увидели никого, кроме взъерошенной со сна медсестры. Но сторожевые собаки почуяли присутствие людей, лаяли и рвались с поводков.

– В-выйдите, дев-вушка!
– Заикающийся капитан нетерпеливо махнул рукой. Его раздражала медлительность людей, пусть даже вызванная замедленностью его собственной речи.

Медсестра вылезла из машины, придерживая рукой подол юбки, видневшийся из-под распахнувшегося белого халата. Собаки заходились в лае.

– Что у в-вас там?
– Капитан указал на сиденья, низенькую кушетку и шкафчики с инструментом и лекарствами.

Машина была устаревшей модели и не приспособлена для операций. Спрятаться в ней, конечно же, было негде.

Медсестра вздрогнула, словно от толчка или внезапного крика, и чуть механически произнесла:

– Кошка... Кошка у нас там. А что - нельзя?
– В голосе должен был появиться испуг, но он так и остался тусклым.

– П-покажите!
– еще сильнее заикаясь, проблеял капитан.

Автоматчики, с трудом удерживающие собак, пытались не засмеяться. Гэбист совершенно справедливо принял их фырканье на свой счет и вконец разъярился.

– К-кошку кажи!!!
– рявкнул он и замахнулся на истошно лающих псов. Д-да заткните им п-пасть!!!