Лампа разыскивает Алладина
Шрифт:
– Вот и отлично, – обрадовалась Елена, – считай, мы с тобой грех искупили. Лишили парнишечку мамы, зато бабушку нашли, и еще неизвестно…
– Ты не поняла! – оборвала ее Ира. – Болезнь передается лишь напрямую: от отца к сыну, только так, и никак иначе. Если Богодасыср болен, то в случае рождения у него отпрысков возможно три варианта. Появилась дочь, она будет здорова, болячка переходит лишь к младенцу мужского пола. На свет явился сын, он болен. Или, что случается реже, мальчик здоров. В последнем случае цепь обрывается, все, далее для болезни тупик. От деда к внуку она не переходит.
– И что? – растерянно спросила Елена.
– А то! – выкрикнула Ирина. – Алексей у Валентины был в полном порядке, зато
– Сын Богодасысра! – подскочила главврач.
Ей моментально стало понятно, отчего директор так старательно заметал следы, по какой причине не поднял дома скандала, а постарался замять ситуацию. Конечно, неприятно, когда твой сын вступает в связь с одноклассницей, но намного хуже, если ты сам соблазнил девочку, да еще ученицу подведомственной тебе школы.
Глава 21
Проговорив с Еленой Валентиновной почти до обеда, я в состоянии, похожем на сильное похмелье, вышла на улицу и села на скамейку в скверике, где медленно прогуливались беременные женщины. Было прохладно, но над столицей весело сверкало осеннее солнце. В Москву наконец-то пришло запоздалое бабье лето. Чувствуя себя словно оглушенная рыба, я сгорбилась на скамейке.
Вот, значит, почему Богодасыср моментально дал развод Валентине и без писка купил ей однокомнатную квартиру. Интересно, каким образом отец сумел уговорить сына приписать себе «авторство» беременности Аллы? Плакал, стонал и объяснял, что его посадят? Говорил, что Валентина, любимая мама Алеши, не снесет позора и повесится? Чем он запугал юношу, а может, купил его? Пообещал приобрести мотоцикл, машину? Сказал, что даст жене развод и квартиру? Почему Алла никому не сказала правды? Что пообещал ей Богодасыср? Подарить квартиру, отселить от Марии Кирилловны? Боюсь, правды я никогда не узнаю, в моем распоряжении лишь нелицеприятные факты: Алла и Леша соврали Марии Кирилловне и Валентине. Они явно надеялись на нечто, наверное, на крупную сумму денег от Богодасысра. Только тот обвел наивных детей вокруг пальца. Сначала «убил» младенца, а потом постарался, чтобы Алексей попал в такую военную часть, где его станут третировать. По сути, Богодасыср так боялся за свою репутацию, что уничтожил сына. Аллу подонок не тронул, та спилась и могла говорить что угодно, веры алкоголичке нет. Ну кто примет в расчет речи забулдыги?
Поежившись, я встала и пошла в сторону шумного проспекта. Все очень плохо. Богодасыср никогда не терял сумку с деньгами, Алла выдумала ситуацию от начала и до конца. Директор не давал ей триста долларов, Вяльская соврала Олесе, обманула единокровную сестру, не захотела той сообщить правду. Почему? Знать бы ответ на этот вопрос! Ясно лишь одно – Алла получила три зеленые бумажки за услуги от какого-то человека. Имя его она не хотела раскрывать даже Олесе. Более того, алкоголичка надеялась, что «инъекции» валюты станут регулярными, она сказала сестре:
– Спрячь денежки, на квартиру копить стану, чтобы от бабки съехать!
Да и чем Алла могла шантажировать директора? Младенцем? Так она считала сына мертвым, оттого и начала пить. И еще, коляску Алла не крала, не зря Олеся утверждала, что ее сестра больной, сильно пьющий, но честный человек. И ведь стоит вспомнить мой визит к ней домой, чтобы понять: это правда. В квартире Марии Кирилловны, во всяком случае в помещении, которое мне удалось рассмотреть, полно всяких штучек: статуэтки, вазы, картины, книги… Любую из вещей Алла свободно могла обменять на водку, так, кстати, и поступает большинство пьяниц, выносит из дома последнее, не очень беспокоясь по поводу того, что утаскивает у своего ребенка зимние сапожки или шубку. Но Алла была иной, она, не стесняясь, распродала то, что считала своим, осталась в голой комнате, но бабушкино-то не тронула! Аллочка была честным человеком,
Неожиданно я налетела на небольшой павильончик, украшенный вывеской «Замечательные сосиски». Рот моментально наполнился слюной. Только, пожалуйста, не надо восклицать:
– Лампа! Ты сошла с ума! Посмотри вокруг, с появлением подобных точек в столице резко сократилось количество бродячих животных. К тому же в сомнительном «ресторане» легко подцепить любую заразу, кишечную палочку или, не дай бог, гепатит.
Сама говорила сто раз подобные фразы Лизе и Кирюшке. Но мне ужасно хочется есть, причем организм требует именно сосиску с булкой!
Ноги внесли меня внутрь крохотного зальчика. Около прилавка, вот удивление, змеилась очередь, состоящая в основном из весело хихикающих студентов. Хотя чему здесь изумляться? Хот-дог стоит дешево, а продавщица двигается со скоростью жирной, засыпающей осенней мухи.
Я навалилась на стеклянную витрину, за толстым стеклом которой был выставлен нехитрый ассортимент: несколько кусков торта, гамбургер, сосиски, и вновь погрузилась в мрачные мысли.
Жизнь не так фантастична, и все истории имеют логичные объяснения? Оно верно, но иногда фантастика так перемешивается с логикой, что и не понять, где заканчивается здравый смысл и начинается невероятное.
Те, кто не первый раз встречаются с Лампой, знают, что мой покойный отец, блестящий ученый, кроме докторской мантии имел еще на плечах и погоны генерала. Папа работал на военно-промышленный комплекс. Дочери он, естественно, ничего не рассказывал, справедливо полагая, что ребенку не следует знать государственные тайны, но вот с мамочкой они по вечерам частенько обсуждали на кухне всяческие проблемы. Лет в семь меня начало грызть любопытство, очень хотелось послушать, о чем толкуют старшие члены семьи. Но дверь в помещение, где устраивались ночные чаепития, всегда плотно закрывалась. Пару раз я с самым невинным видом входила к родителям. Но они сразу замолкали, потом мама восклицала:
– Милая, ступай в кровать, опять простудишься. Разве можно с твоим слабым горлом стоять без тапочек на линолеуме.
– Иди, мое солнышко, – улыбался папа, – хорошие девочки в столь поздний час видят седьмой сон.
Полная разочарования, я брела в детскую. Чем больше родители секретничали, тем сильнее мне хотелось узнать чужие тайны.
Однажды, после полуночи, я, съев на ночь арбуз, проснулась от естественного желания и побежала в туалет. Не успела я устроиться поудобней, как из-за стены раздался голос папы:
– Семенюк талантлив.
– Он мерзавец, – воскликнула мама, – сам знаешь! Спит с аспирантками!
Забыв, зачем пришла в санузел, я стала вслушиваться в разговор. С тех пор маленькая Фрося [4] частенько просиживала в кабинете задумчивости. Конечно, подслушивать некрасиво, но, с другой стороны, негласно присутствуя при беседах родителей, я стала лучше понимать отца и мать. Иногда папа рассказывал невероятные, фантастические, но тем не менее абсолютно правдивые истории, кое-какие запомнились мне навсегда, ну, допустим, про техника Коровкина.
4
Лампу в детстве звали Ефросинья. См. роман Дарьи Донцовой «Маникюр для покойника». Издательство «Эксмо».