Лапа

Хармс Даниил Иванович

— Что нам делать с вором? Давайте его приклеим к стене. Клей есть?

— А что с ним церемониться, — сказал проходящий мимо столяр-сезонник, похлёбывая на ходу одеколонец. — Таких бить надо.

— Бей! Бей! Бап боп батурай! — крикнул Утюгов.

Аменхотеп и Николай Иванович

двинулись на земляка.

Власть:

Клох прох манхалуа.

Опустить агам к ногам!

(Остановка) Покой. Останавливается свет. Все кто спал — просыпаются. Между прочим просыпается советский чиновник Подхелуков. (На лице аккуратная бородка без усов). Подхелуков смотрит в окно. На улице дудит в рожок продавец керосина.

Подхелуков: Невозможно спать. В этом году нашествие клопов. Погляди, как бока накусали.

Жена Подхелукова (быстро сосчитав сколько у неё во рту зубов, говорит со свистом): Мне уики—сии—ли—ао.

Подхелуков: Почему же тебе весело?

Жена Подхелукова (обнимая Аменхотепа): Вот мой любовник!

Подхелуков: Фу, какая мерзость! Он в одних только трусиках. (Подумав) — И весь потный.

Аменхотеп испуганно глядит на Подхелукова и прикрывает ладошками грудь.

Власть: Фы а фара. Фо. (Берет

земляка за руку и уходит с ним на ледник.)

На леднике, на ледникеморёл сидит в переднике.

КаХаваХа.

Власть говорит: мсан клих дидубе'й.

Земляк поёт: я вижу сон.

Власть говорит: ганглау' гех.

Земляк поёт: но сон цветок.

Власть говорит: сворми твокуц.

Земляк поет: теперь я сплю.

Власть говорит: опусти агам к ногам.

Земляк лепечет: Лили бай.

Рабинович, тот который лежал под кроватями, который не мыл ног, который насиловал чужих жён, — открывает корзинку и кладет туда ребенка. Ребёнок тотчас же засыпает и из его головы растет цветок.

Кухивика.

Опять глаза покрыл фисок и глина.Мы снова спим и видим сны большого млина.

17 августа 1930