Лапочка для Демона
Шрифт:
— Это слишком, я хмурюсь. Предложение странное и неудобное. Он, конечно, мне помог, Но … Но я его боюсь. И та прелюдия, что была сейчас… Мне не нравится. Совсем.
Он, конечно, не мошенник из сети, Но есть ощущение, что ловушки умеет еще хитроумнее расставлять.
— Нормально, шуршит его голос.
— Нет, я решаюсь настаивать на своем, понимая, что сейчас время проявить хоть немного силы. И ума. Игорь совсем не ангел-хранитель и не добрый принц из сказки, как я могла бы себе вообразить. Все его поведение
Вот только, в отличие от других, он не обманывает.
Как машина, получил данные, проанализировал, теперь делает выводы. И предлагает решение. Вот только я опасаюсь… Соглашаться.
— Да, Лапа. Он подается вперед и впервые смотрит на меня открыто. Жестко и страшно. Морозом пробивает. Только, что я скажу, то и делаешь.
— Что я могу сделать такого? жалко и неуверенно улыбаюсь, жму плечами, надеясь снизить накал, свести. Это все… На более безопасные рельсы шутки.
— Встань на колени и отсоси у меня.
Я думала, у него до этого жесткий тон был? Я ошибалась!
Вот сейчас он жесткий!
И взгляд! Безумный! Холодный!
Он не шутит ведь. Не шутит. Смотрит на меня, изучает, как муху, пришпиливает на острие своего взгляда, не отпускает.
А у меня, кажется, вся кровь со щек уходит. Я прямо чувствую, как мертво становится внутри. Пусто.
Я ослышалась? Этого не может быть. Он не мог такого сказать.
Разочарование в этом человеке такое душераздирающее, что я чуть не задыхаюсь от горя. Смотрю вперед, а не вижу мужчину перед собой. Больше не вижу.
— Лада, срывается с моих губ беспомощный стон.
— Охренеть, морщится Игорь, то есть, кроме нее, никого? В любой ситуации, где чувствуешь слабость, ты ищешь только ее?
— Ты пошутил? цепляюсь я за надежду, что он все же нормальный человек, а не такой, как те, что привезли меня в Москву и хотели довести до больничной койки.
— Почему нет? усмехается Игорь, и взгляд у него пожирающий, голодный. Парню своему сосала? Я хуже?
— Никогда не делала ничего подобного, я медленно сползаю со стула.
Потому что надо уходить. Прямо сейчас уходить.
Убегать надо!
Меня больше не волнует его одиночество, его трагический склад характера, его таинственность и холодность. Все то, что совсем недавно привлекало. Потому что в очередной раз я ошиблась. И приняла его за совершенно другого человека. Дура! Вот, дура!
В самом деле, прав был… Да все они правы!
Это отклонение!
Это болезнь!
Один беды мне от этого, одни разочарования.
Понимаю, что еще немного, и расплачусь позорно и глупо, а потому стараюсь думать.
Слезы не помогут, слезы делают слабее… А значит, держусь, отступаю спиной в сторону коридора, не сводя настороженного взгляда с хозяина квартиры.
Он смотрит спокойно, насмешливо даже. Опять
Потому что сейчас мне уже плевать, что он глубоко одинок, что у него какая-то травма душевная. Пусть сам справляется, я не смогу помочь. Он спасал мне жизнь, Но видимо, Это имело значение исключительно для меня.
Все что мне нужно, Это телефон. Номер Лады я знаю наизусть. Мне кто-нибудь даст позвонить, просто надо выбежать из этой квартиры.
Я разворачиваюсь и, отлепив себя силой от его взгляда, бегу с кухни в коридор. Платье приходится задрать повыше, чтобы не мешало бегу. Выскакиваю в просторную прихожую, где сразу, как я только появляюсь, зажигается иллюминация, осветив большой шкаф с зеркалами, диван на высоких темных ножках и жуткую дверь, похожую на бронированную сейфовую в золото хранилище. Еще не добежав до нее, я уже путаюсь в замках и ручках. А когда пытаюсь открыть, безуспешно, то понимаю, что замурована с этим ледяным демоном в квартире.
На истерике, которую я все же допускаю, пытаюсь кулаками достучаться до соседей.
Бессмысленно, бесполезно!
Набираю полную грудь воздуха, чтобы крикнуть, Но давлюсь, потому что сильные руки меня подхватывают и держат!
Он ловит меня со спины, Но как-то ловко переворачивает к себе лицом, держа над полом.
Не выпуская, пришпиливает к стене, наваливается своим сильным телом, заставив меня раздвинуть ноги.
Не могу с собой справиться, кричу, плачу, колочу его кулаками по плечам, понимая, что все впустую!!!
— Слышишь меня?! перекрикивает он мой рев. Ира! Я ничего тебе не сделаю, ничего! Успокойся! Все, что хочу от тебя, чтобы меня звала на помощь! Не Ладу! Меня!
— Нет, пусти, я не хочу! Не буду! Я ничего не буду! мне страшно, горько и ужасно. Практически не понимаю, что он мне кричит, его руки на теле, его тяжелое дыхание, его жесткое тело, не позволяющее мне двигаться, не дают нормально слышать!
— Лапа, Лапочка, он не держит меня, сильно вдавливает в стену. Лапочка! Прости меня!
— Не буду! Не буду ничего! бьюсь в его руках. Пусти! Пусти! Лучше убей!
— Я здесь, я смогу защитить, торопливо шепчет мне в ухо, не давая пространства для побега. Успокойся, все хорошо. Тебе нечего бояться.
— А тебя? кричу я, стараясь вылезти из его стальных объятий. Реву, уже обессилев, руками упираюсь в широкие плечи.
— Меня пусть другие боятся, Но не ты, он сам начинает задыхаться, говорит трудно. Это была глупая шутка. Идиотская совсем. Ира!!!
— Нет!!! Нельзя так с яичницей! Гад! Ты гад! Это еда! Кто голодал, так к еде не относиться, а ты… Ты… Ты, я понимаю, что несу бред, яичница опять эта… Всхлипываю обессиленно и ослабеваю в его руках. Голова сама падает на жесткое широкое плечо.