Ларc фон Триер: Контрольные работы. Анализ, интервью. Ларс фон Триер. Догвилль. Сценарий

Долин Антон

Большой Человек: Послушай, Грэйс. Я тебя знаю: ты похожа на мать. Я дам тебе немного подумать. Погуляй, обдумай все еще раз. Возможно, ты изменишь мнение. Мы подождем минут десять. Власть не так плоха, любовь моя... Уверен, что ты найдешь способ использовать ее так, как тебе кажется правильным...

Грэйс пожимает плечами.

Грэйс: Я могу пройтись, если тебе этого хочется. Это ничего не изменит. Я люблю этот город. Здесь живут люди, которые стараются изо всех сил, даже в ужасных условиях.

Большой Человек: Согласен, Грэйс, если уж ты так говоришь, но так ли хорош результат их стараний?

Грэйс выходит из автомобиля. Взошла луна, и по всему городу разлился ее мягкий свет.

Рассказчик: Грэйс давно все обдумала. Она знала, что, если

ее не убьют сразу после того, как машины прибудут в город, ей придется встретиться с отцом и рассмотреть его предложение вернуться домой. Так что она не нуждалась в десяти минутах, чтобы ответить на его вопрос. В Догвилле ей пришлось нелегко, но она осталась здесь по собственной воле. Если же она уедет с отцом, у нее не останется другого выбора, кроме как вступить в долю с ворами и преступниками, хотя разница между людьми, которых она знала прежде^ и теми, которых встретила в Догвилле, оказалась гораздо меньше, чем она ожидала. Грэйс глубоко вдохнула холодный ночной воздух. Он все еще был для нее самым лучшим воздухом на свете. Она бродила по городским улицам, которые так давно узнала и так полюбила. Лунный свет нежно озарял голые кусты крыжовника. Грэйс улыбнулась им. Было приятно сознавать, что при хорошем уходе они доживут до весны, а летом покроются несметным количеством ягод, которые так хороши в пирогах, особенно с корицей. Грэйс наклонилась и нежно коснулась веток кустов.

Грэйс наклоняется и нежно гладит ветки кустов. Она улыбается, но затем снова мрачнеет. Она медленно идет по городу. Жители города из окон следят за каждым ее шагом. Охранники неподвижны. Это сопровождается словами:

Рассказчик: В лунном свете Догвилль выглядел так же застенчиво и приветливо, как и в день первой своей встречи с Грэйс. Она почти с любовью смотрела в испуганные лица жителей, следивших из окон за каждым ее шагом, хотя всего несколько часов назад они унижали и терзали ее. Как она могла ненавидеть их за то, что на поверку оказывалось слабостью? Возможно, она и сама делала бы не менее ужасные вещи, если бы жила в одном из этих домов, скорее уподобилась бы жителям Догвилля, чем стала бы мерить их своим аршином. Разве, скажем откровенно, она не смогла бы повести себя как Чак, и Вера, и Бен, и Марта, и Миссис Хенсон, и Том, и все остальные жители города?

Грэйс смотрит на них. Кивает. Затем останавливается у собачьей будки. Моисей рычит на нее. Освещение города меняется.

Рассказчик: Грэйс остановилась и задумалась. Пока она размышляла, облака рассеялись и лунный свет хлынул на улицы. И по мере того как свет менялся, Грэйс заметила, что изменились и здания. Причудливый лунный свет размыл очертания ягоды крыжовника, которая появится на кусте, и вдруг стал виден шип, который уже вырос на ветке. Казалось, что свет, бывший таким милосердным, вдруг выделил все недостатки города и представил их глазам Грэйс. Попытавшись поставить себя на место жителей города и понять мотивы их поступков, Грэйс пришла к удивительным выводам. Внезапно ее мысли прояснились. Если бы она вела себя так же, то не смогла бы оправдать ни одного своего действия; более того, на свете не было наказания, которое было бы достаточно суровым для таких проступков. Она ощущала себя каждым из них в тот момент, когда в город пришла беглянка и умоляла о милосердии мирный городок. Грэйс увидела себя со стороны, безопасное, беззащитное создание, которое выжали до капли, и у нее перехватило дыхание. Взглянув на вещи по-новому, Грэйс ощутила, что ее переполняют противоречивые чувства. Как будто ее горечь и боль на- конец-то заняли подобающее место. В этом мире можно простить все, что угодно, — это правда, — но с какой стати? В конце концов, убийство это убийство, а предательство — предательство. Что давало Догвиллю право взывать о милосердии, которого она сама так и не получила? Грэй? переходила от дома к дому и вспоминала все унижения и несправедливости, свидетелями которых стали эти дома. Догвилль снова почти обманул Грэйс своим скромным очарованием; однако обязанность каждого — проникать вглубь вещей. Нет, результат их стараний

не был достаточно хорош. В новом свете она ясно узнавала жадность и подлость в каждой доске убогих домишек. И в лицах их обитателей. Догвилль мог стать оплотом доброты и благочестия, но этого не случилось. Город заслужил наказание, которому подверглась бы и она, будь одной из тех, кто совершил ошибку. Ради других городов, не похожих на этот. Городов, неброская внешность которых — или, напротив, красота — не скрывали развращенности человеческой натуры. Ради всего человечества и, не в меньшей степени, ради одного из человеческих существ — самой Грэйс.

Грэйс возвращается в машину. Смотрит на отца.

Грэйс: Если я вернусь с тобой и снова стану твоей дочерью, тогда ты дашь мне власть, о которой говорил?

Большой Человек (пожимает плечами): Прямо сейчас.

Грэйс (задумчиво): Сразу?

Большой Человек: Почему бы нет?

Грэйс: Но будет ли это значить, что я немедленно принимаю на себя ответственность за решение проблемы... проблемы этого города, в котором каждый видел мое лицо?

Большой Человек: Конечно будет.

Грэйс садится в машину. Она размышляет, нахмурившись. Отец смотрит на нее.

Большой Человек: Если хочешь, мы можем для начала пристрелить собаку и прибить на стену. Скажем, вот там, под лампой. Это может помочь. Иногда помогает.

Грэйс: Это напугает город, но не сделает его лучше. То же самое может случиться снова. Кто-то попадет в город, откроется в своей слабости... в этом случае, напротив, город может отнестись к нему еще хуже, чем ко мне. Вот для чего я хочу использовать власть, если ты не возражаешь. Чтобы сделать мир немного лучше.

Большой Человек серьезно смотрит на дочь. Несколько мгновений они молчат. Раздается стук в окно. Там стоит один из гангстеров.

Гангстер: Этот проклятый щенок никак не заткнется. Говорит, что хотел бы поговорить с вами, мисс. Пристрелить его?

Грэйс качает головой.

Грэйс: Нет, нет. Я поговорю с ним.

Гангстер идет вниз по улице, туда, где Тома охраняет пара мужчин. Они приводят его к машине. Грэйс выходит и подходит к нему.

Грэйс: В чем дело?

Том (серьезно): Это была моя идея — позвонить им. Но, возможно, ты знала об этом.

Грэйс: Нет.

Том: Может, ты хочешь знать, зачем я это сделал. Я испугался, Грэйс. Я никогда не думал, что могу испугаться, но я испугался. Прости, но разве можно винить человека за то, что он испугался?

Грэйс: Разумеется, нет.

Том: Именно это делает нас людьми. Ты сама так говорила. Теперь я понимаю, что ты была права.

Грэйс переминается с ноги на ногу, будто ей пора уходить.

Том: Я использовал тебя, Грэйс. Я заставил город принять тебя не ради тебя самой. Ради себя. Чтобы доказать, что я был прав. Знаешь, в качестве примера. Прости меня. Иногда я действительно глуп. Возможно, даже высокомерен.

Грэйс: Именно так. Том, именно так.

Том (воодушевившись): Но хотя использовать людей в качестве примера не очень хорошо, ты должна признать, что этот пример превзошел все ожидания. Он так хорошо объясняет, каково это — быть человеком. Он был болезненным, я допускаю, но также и полезным, не так ли? Не пойми меня неправильно, но я первый готов признаться во всех грехах... в качестве иллюстрации.

Грэйс жестом останавливает его.

Грэйс: Том. Не сейчас.

Грэйс садится в машину. Тома отталкивают подальше от автомобиля. Грэйс секунду сидит внутри. Затем поворачивается к отцу.

Грэйс: Если и есть на свете город, без которого мир станет чуть лучше, так это Догвилль.

Большой Человек серьезно кивает. Поворачивается к гангстеру в пальто, который стоит снаружи.

Большой Человек: Всех расстрелять, город сжечь. 

Гангстеры отправляются выполнять указания Большого Человека. Он видит, что Грэйс хочет что-то добавить.

Большой Человек: В чем дело, милая? Что-то еще?

Грэйс: Семья с детьми... пусть их убьют на глазах у матери. По одному, и скажите, что, если ей удастся сдержать слезы, вы остановитесь. Так я верну ей долг.