Ларденгрод
Шрифт:
Ульфредин подошел к самому краю обрыва и пнул валявшийся на земле булыжник. Тот почти беззвучно покатился вниз, пока не скрылся в густых зарослях камыша.
– Нам нужны лодки, – проговорил Скорвид, проследив за укатившимся камнем, – Самое меньшее, пять. А еще один плот побольше, для пони. На севере у подножия гор достаточно сосен для этого. Надо отправить отряд, пусть заготовят дерево.
Тан кивнул и обернулся к сенешалю:
– Займись этим, Гройн. И дай рабочим пятерых гвардейцев в сопровождение.
– Да, владыка, – поклонился воин и направился прочь.
Какое-то время два гнома стояли молча, думая каждый о чем-то своем. Потом
– Давненько я не устраивал одиночных вылазок. Хочу посмотреть, хоть одним глазом, на твои новые владения, дружище.
– А ты не слишком стар для таких дел, почтенный мастер скаутов, мм? – подмигнул ему Ульфредин, – Как бы не пришлось тебя выручать, как в тот раз в Глухомани. Когда ты выбежал из ночного леса с выпученными глазами, удирая от разбуженного из спячки медведя.
– Да, мне не стоило тем вечером налегать на пиво, – почесав голову, сказал Скорвид, – но я рад, что медведя оставили в живых. В ту ночь, отогнав его обратно в лес, ты спас честь моей семьи. Величайшим позором было бы для меня, последнего из клана Медвежьего Утеса, погубить зверя, являвшегося священным символом моего рода. И все же, к утру я стал полным посмешищем в глазах всего каравана.
– Не бери в голову. Мы все испытывали гордость, увидев, как быстро может бегать наш лучший разведчик!
Скорвид бросил на тана прищуренный взгляд. В ответ Ульфредин лишь пожал плечами. Через мгновение оба бородача в голос расхохотались, заставив вспорхнуть из прибрежных зарослей камыша дюжину диких уток.
Несколько часов спустя, когда ночь накрыла звездным одеялом лагерь гномов, Ульфредин сидел в своем шатре и задумчиво вертел в руках старинную бронзовую головоломку. Она представляла собой шар, состоящий из небольших шестиугольников. Каждый ряд был подвижен, а на поверхности гексов были вырезаны лики подгорных владык древности. Ряды шара были подвижны и легко перемещались вертикально, горизонтально и наискось. Смысл загадки заключался в том, чтобы расположить гексы в соответствии с очередностью правления и влиятельностью клана каждого из изображенных на них танов. Если все сделать правильно, в шаре открывался потайной отсек, в котором хранилась одна из реликвий клана Седоруков, великих изобретателей и изготовителей подобных устройств. Ульфредин не мог открыть этот шар с самого детства. Не потому, что он был не сведущ в истории Берегонда. О нет, он прекрасно разбирался в истории, знал гербы, могущество и численность каждого из сорока великих кланов. Причина его неудачи была проста, как кузнечный молот – грушка была сломана.
Отбросив бесполезный предмет в походный сундук, он откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и стал погружаться в пленяющую дрему. Постепенно его слух притупился, и он больше не слышал потрескивания огня в жаровне и приглушенных голосов болтающих снаружи стражников. Перед его мысленным взором проплывал плотный белесый туман, застилающий все вокруг. Туман расползался, и его становилось все больше, пока Ульфредину не почувствовал, что полностью окутан странной тягучей дымкой. Затем он узрел впереди
Гном не сразу понял, что проснулся. Вокруг было темно и холодно, а за полотном шатра царила странная тишина. Стены шатались под порывами ветра, однако все звуки словно исчезли. Тан привстал, но кресло даже не скрипнуло.
– Что же это? – растерянно спросил сам себя Ульфредин. Его голос прозвучал оглушительно на фоне абсолютной тишины. Гном схватил с земли толстый меховой плащ, накинул на плечи и двинулся было к пологу шатра, когда понял, что выход ему преградила высокая фигура в длинном дорожном плаще. Его лицо скрывал глубокий капюшон.
– Мое почтение, господин гном, – произнес насмешливый голос, – прошу прощения, что прервал твой дивный сон.
Ульфредин отпрянул и кинувшись к постели, выхватил из под одеяла гвардейский топор. Тан встал в боевую стойку, занеся оружие над головой.
– Кто ты такой? – закричал он. – Назови свое имя, безумец, и я высеку его на твоем надгробии!
– О, как это мило. Ты меня не узнал, мой маленький грозный друг? Хотя, конечно, наша встреча была весьма мимолетна. Да и кто вообще обратит внимание на старого дряхлого музыканта в компании молодых и остроумных актеров, ведь так? У такой важной персоны как ты, есть более насущные заботы, нежели общение с малознакомыми типами, едва ли заслуживающими внимания.
Глаза гнома наконец привыкли к темноте и он разглядел протертые дыры и грязь на старом желтом плаще.
– Ты Неандер! – воскликнул Ульфредин, – Тот старик с дороги!
– Превосходно! – захлопал в ладоши незнакомец, – Выходит, ты еще не до конца разъел мозги своей вонючей выпивкой. Только прошу тебя, не шуми так сильно. Твои солдаты спят, и я не хотел бы, чтобы ты своими воплями устроил в шатре военный парад.
От гнева у гнома перехватило дыхание. Кровь в висках стучала, словно молот по наковальне. Он отбросил в сторону топор и, сделав шаг вперед, прорычал:
– Клянусь предками, мне не нужна ничья помощь, чтобы убить тебя здесь и сейчас голыми руками!
Гном бросился на незваного гостя, целясь кулаком в подбородок. Но его рука описав широкую дугу, лишь рассекла воздух в том месте, где мгновение назад стоял старик. Вмиг развернувшись, гном увидел, что незнакомец сидит в его кресле, закинув ногу на ногу.
– Это было очень… хм, эффектно! Да, вот нужное слово. – все так же издевательски продолжал он.
– Как ты это сделал? – растерянно произнес Ульфредин, уставившись на старика.
– Годы практики, – улыбаясь, ответил Неандер. – Долгие годы. А теперь, если ты вдоволь порезвился, я бы хотел наконец перейти к цели моего визита. Как ты, наверное, догадался, кое-кто был бы очень недоволен появлению гномов в столь неподходящее время.
– Кто этот «кое-кто»? – спросил старика гном.
Лицо Неандера на миг передернуло от злости, но он сдержался. И через мгновение снова заговорил с насмешливым выражением на лице
– О, в свое время ты непременно познакомишься с моим… хм, нанимателем. Но пока тебе не нужно знать никаких имен. Тем более, что бестолковые бродяги-музыканты умудрились разболтать принцу мое.