Шрифт:
Глава 1
Вечернее Развлечение
СЕРЕГИЛ не знал, чего и ожидать… или, вернее сказать, не ждал слишком многого. Этот душный приземистый театрик на улице Корзинщиков был призван удовлетворить потребности городских торгашей, стремящихся приобщиться к высокой культуре, но не имевших ни достаточно средств, ни лоска для заведений, подобных Тирари с Улицы Огней по ту сторону города. И в прошлый раз, насколько он знал, лавочку прикрыли. Выцветшие краски авансцены осыпались, позолота давно поблёкла, огни рампы мерцали по её краям. И лишь декорация в глубине сцены была новенькой, её рисунок умело изображал глухую чащу
Театр едва вмещал сотню человек, большинство из которых занимали дешевые места прямо у подмостков сцены. Сегодня здесь было почти битком, так что аромат перегретых тел был едва выносим. Дело усугубляла и необычаная для столь раннего лета жара.
– Уверена, что мы точно попали в нужный театр? — спросил Герцог Мальтус, провожая свою жену Анию, Леди Килит и её племянницу Исмай к их креслам.
– Вот и мне на ум приходит тот же вопрос, — хмыкнул Серегил, осторожно опускаясь в шаткое кресло между Алеком и Килит.
– Не сомневайтесь! — хохотнула Килит, игриво коснувшись обоих кончиком веера.
Мальтус и Килит выглядели заметно старше Серегила, хотя он и знал их, когда те ещё были совсем юными. Из Мальтуса вырос один из главных казначеев королевы. У него была короткостриженная бородка, однако седые волосы опускались до самого воротника, что для человека его положения было довольно смело. Килит же, бывшая любовница Серегила, теперь — его ближайшая подруга, всегда была неиссякаемым источником светских сплетен.
Серегил аккуратно промокнул пот над верхней губой кружевным носовым платочком и оглядел толпу, ища в ней знакомые лица — в основном тут были торговцы, да капитаны морских судов — а те, замеченные им, расфуфыривались среди своих приятелей. Даже в этом слое общества то, с кем ты был знаком, и кто знал тебя, было очень и очень важно. Так что Серегил, пресловутый изгнанник-ауренфейе, проживая в Римини, уже который год подряд играл в эти игры.
Он и его компания, естественно, привлекли всеобщее внимание и вызвали пересуды. Уложенные в причудливую причёску волосы Леди Килит, когда та нагнулась что-то прошептать Герцогу Мальтусу, заблистали россыпью драгоценных камней её шпилек. Она, Аниа и Исмай, как и положено модой в самый разгар лета, были одеты в легкие шелка и драгоценности, а потому смотрелись здесь, как лебеди затесавшиеся среди уток. Впрочем, Серегил полагал, что все они выглядели не лучше. И можно было не сомневаться, что карманники, конечно же, присутствавшие в этой толпе, уже положили на них глаз, чтобы заняться ими чуть позже.
Серегил и Алек и сами по себе были весьма недурны: два юных красавца — один темноволосый, другой блондин — одетые в долгополые летние льняные камзолы, расшитые золотом, в штаны цвета натуральной замши и начищенные до блеска сапоги. Длинные темно-каштановые волосы Серегила были забраны сзади в хвост и схвачены тонкой красной лентой в тон камзола. Толстая светлая коса Алека спадала на спину поверх камзола того же тёмно-голубого цвета, что и глаза юноши. Я’шелы-полукровки, вроде Алека, поначалу взрослели чуть быстрее, но и он накануне своего двадцать первого дня рождения выглядел моложе своих одногодков. В нём была неуловимая утончённая красота ‘фейе, к которым принадлежала его мать, при том, что цветом волос, глаз, кожи он пошёл в своего отца.
Серегил изображал из себя распутного молодого изгнанника, что было правдой только наполовину: он был не столько распутен, сколько очень убедительно играл эту роль. Они с Алеком были известны, как завсегдатаи самых разгульных вечеринок,
– Не думаю, что вы слыхали последние новости с фронта? — спросил Мальтус.
Королева Фория всё ещё находилась в состоянии войны с Пленимаром, и пару месяцев наза армия поикнула зимние квартиры и двинулась маршем обратно на север, к полям сражений в Майсене.
Мальтус наклонился поближе к Серегилу и понизил голос.
– Завтра это объявят герольды, так что не думаю, что будет большим преступлением, если я сообщу вам об этом сейчас. Владыка запросил переговоры. Фория отказала ему. Она поклялась, что погонит врага обратно до смого Беншала, и там, на его собственных землях его разобьёт.
Серегил покачал головой.
– Надеется положить конец нескончаемой вражде? Думаешь, ей удастся сделать то, чего не сумела сделать её мать?
– Принц Коратан, похоже, тут сдержанно-оптимистичен.
Двери вновь отворились, и внутрь хлынула шумная свита Лорда Нианиса, направившегося наверх к дальней ложе. Он и его компаньоны привезли с собой несколько премилых куртизанок с Улицы Огней, и было видно, что все уже изрядно навеселе. Среди последних оказалась и брюнетка Мирриция из борделя Эйруал, с которой Алеку как-то довелось провести ночь. Серегил был не из ревнивцев, тем более, что он сам привёл туда Алека именно с этой целью. Когда её партнёр отвернулся, она помахала им рукой, и Серегил послал ей воздушный поцелуй в ответ. Алек же лишь сделал застенчивый жест рукой.
Нианис, заметив их, громко крикнул:
– Эй, мы собираемся играть в карты. Вы должны ехать с нами!
Серегил ответил ему неопределенным жестом.
– Я уже несколько недель не был в театре. Надеюсь, что актёры действительно таковы, как Вы их расписали, миледи, — сказал Килит Алек.
– А я — что мы не притащим домой блох, — проворчал Серегил, почёсывая беспокоивший его сгиб левого локтя.
– Считайте, что вам ещё повезло, что мы находимся под крышей, дорогуши, — отозвалась Килит. — До недавнего времени они давали представление прямо на улицах Нижнего города. Это беженцы из Майсены. Они едва унесли ноги, когда весной пленимарцы захватили Нанту.
Когда Пленимар и Скала принимались воевать, Майсена неизменно становилась полем сражений. И все, кто мог, бежали по Фольквайну на север или же на юг, в Скалу. Вдоль северо-восточного побережья были раскиданы майсенские анклавы, так что перебравшихся в Римини в попытке обрести здесь свою удачу, было угрожающе много. Большинство беженцев быстро постигало разочарование. Жилые кварталы многоквартирных трущоб возле Морского Рынка и Башенной Площади были битком забиты семьями, влачащими жалкое существование в одной лишь надежде — выжить любой ценой, самые же несчастные оказывались в жутчайшей нищете и упадке южного Кольца — на заброшенной территории между внутренними и наружными городскими стенами.