Ларец Зла

Лэнгфилд Мартин

Момент Великого затмения застал их во время второго оргазма. Когда в номере погас свет, Кэтрин, как раз вступившая в фазу сексуальной кульминации, широко раскрыла глаза, и Роберт увидел в их выражении не столько отзвук наслаждения, сколько… страха. Он и сам испытал необычные чувства, в которых и долгое время спустя даже не пытался разобраться.

Перед его мысленным взором вдруг вспыхнули образы его самого, Кэтрин, Адама и еще одной женщины, лица которой он не мог разобрать. И тонкие нити яркого, будто молнии, света протянулись от него к Кэтрин, от нее к Адаму, а от Адама к той женщине. Все четыре фигурки вспыхнули, будто светлячки, и заметались в каком-то диком огненном танце. А потом к ним присоединились

еще два образа: какая-то бесформенная тень и маленький ребенок.

Кэтрин позже так и не призналась ему, что же такое сама увидела в те мгновения, когда погас свет. Зато Роберт теперь точно знал, что незнакомой женщиной в той пляске была Терри. Он сам, Адам и Кэтрин были повязаны между собой еще с той давней кембриджской ночи. Теперь к ним добавились Терри и тень создателя Марифата, которого убил Адам, но дух которого не истаял, а вселился в своего убийцу. А ребенок… Поначалу Роберт думал, что это был образ их Мосса, зачатого буквально за несколько мгновений до наступления Великого затмения. Но теперь он понимал, что то был ребенок Терри. Он был уверен в этом и одновременно четко осознавал, что это практически невозможно: ведь Терри забеременела всего несколько дней назад. А того ребенка он увидел летом прошлого года.

Они с Кэтрин лежали друг подле друга, пытаясь отдышаться и собраться с мыслями. В первую минуту они решили, что свет вырубило только в их номере, но затем поняли, что его нет во всей гостинице, а вскоре Роберту позвонил с работы Эд.

— Где тебя носит, босс? У нас настал конец света!

— У нас тоже. Я всего в пяти кварталах от офиса. Аварийное питание включилось?

— Само собой. Лампы лишь мигнули и засияли как новенькие. Но мы остались без телевидения. Эй, погоди! Выгляни-ка в окно!

— А что там?

— Вся реклама на Таймс-сквер сдохла!

— Да ты что! Думаешь, теракт?

— Понятия не имею. Сейчас пошлем кого-нибудь выяснять. Говорят, на крыше штаб-квартиры ООН возникло задымление. Там у них трансформаторы. Туда тоже надо послать человечка. Постой, постой. Мать моя! Света нет в Бруклине, Куинсе. Черт возьми, его нет даже в Бостоне! Боже правый, что творится?!

— Я еду.

Уже на пороге Роберт обернулся на Кэтрин, чтобы попрощаться с ней до вечера. Та была бледна как мел.

Когда Роберт добрался до офиса, туда уже пришло официальное заявление из полиции о том, что власти не рассматривают версию теракта как основную. Но масштаб бедствия воистину способен был произвести впечатление на кого угодно. Весь северо-восток США и несколько провинций Канады были погружены во тьму. Тысячи людей оказались запертыми в туннелях метро; в сотнях операционных и больничных палатах отказало все медицинское оборудование; в десятках населенных пунктов — особенно вблизи электростанций — уже начали готовиться к массовой эвакуации населения. Роберт, засучив рукава, взялся за работу. Он построил ее точно также, как в печальной памяти утро 11 сентября. Разослал по всему Нью-Йорку бригады репортеров, посадил в кабинеты аналитиков, к которым ежеминутно стекалась информация со всех концов страны. Затем наладил бесперебойную связь с корпунктами в других городах и в принудительном порядке отправил нескольких авторов отсыпаться, обязав их явиться на ночную смену. После чего провел совещание с техническим персоналом, отвечающим за работу аварийных источников питания.

Когда стало понятно, что это был не теракт, люди расслабились. Кто-то отправился спать прямо на улицу, кто-то устроил импровизированные вечеринки. Преступность резко снизилась. Усиленные наряды полиции исчезли. Около трех ночи Роберт захватил с собой трех репортеров, у которых не было машин, чтобы добраться до дома, и привез их в гостиницу, а Кэтрин накормила всех поздним ужином и уложила спать.

Передвигаться

на четырех колесах по Манхэттену всегда было непросто, но с началом съезда республиканцев это занятие превратилось в истинную пытку. Роберт припарковался в Уэст-Сайде около Девятой авеню, добрался пешком до Таймс-сквер и оттуда уже уехал на место до Центрального вокзала. Там ему вновь пришлось прогуляться аж до здания штаб-квартиры ООН.

Выйдя на Первую авеню в конце Сорок второй улицы, он проверил телефон. Стрелка указывала налево. Роберт повернул в ту сторону и успел сделать всего несколько шагов, когда телефон сообщил ему, что он находится в непосредственной близости от места назначения. По правую руку от него высилась сине-зеленая стеклянная громада Секретариата ООН и Ист-Ривер. Прямо перед ним, посреди небольшого сквера, вонзалась в небо сверкающая серебристая игла. Позади нее виднелась кирпичная стена. Добравшись до нее, он увидел лестницу, которая вела на Сорок третью улицу, где начинался квартал Тюдор-сити. На стене красовалась мемориальная табличка, на которой золотом были выбиты строчки из Книги пророка Исайи:

И будет он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои — на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать. [31]

Стало быть, искомый пункт находился у Стены Исайи.

Роберт принялся петлять, проверяя, нет ли за ним хвоста: то резко сворачивал за угол, а потом выглядывал из-за него, то внезапно перебегал улицу или поднимал руку, делая вид, что хочет остановить такси. Расчет был прост — соглядатай, если он есть, выдаст себя в попытке не потерять его из виду. Но вскоре Роберт осознал всю тщетность и бессмысленность своих усилий. Ему вспомнились слова Хораса: «Закончились те дни, когда мы ничем не рисковали. Я просто делаю то, что должен».

31

Ветхий Завет. Книга пророка Исайи, 2:4.

Уникальный дар, данный Роберту с рождения, в существование которого он отказывался верить всю жизнь, вплоть до самого последнего времени, все-таки сумел пробиться наружу. Смысла прятаться не было. Для тех, кто понимал, что это за дар, Роберт даже в кромешной тьме был бы как на мушке. Ну что ж. Если кто-то попытается ему помешать, остановить его, то получит отпор. Во всяком случае, Роберт был готов к неожиданностям и неприятным сюрпризам.

Телефон ожил. Оказалось, что это новое текстовое сообщение от Сторожа.

Поиски что танец. Ищи священный палец. Не думай об утехах, Но избеги огрехов. Средь новых примет Заметишь букет. У первого числа Победа близка. Сущее наказание — Разума испытание.

Роберт вернулся к серебристой игле. В конце концов, это было единственное, что походило на палец. Он чем-то напоминал обелиск Эммета у часовни Святого Павла. Обратил внимание Роберт и на то, что он был установлен в сквере, который носил имя дипломата Банча. [32]

32

Обыгрывается сходство написания фамилии Bunche и слово «bunch» — «букет» ( англ.).