Лариса Рейснер
Шрифт:
«Дорога вьется по карнизу гор, внизу прямо под ней течет мирная река, раздвоенная, расчесанная на шелковые ручьи ею же нанесенной плодородной долиной. Этими голубыми бродами, этими плоскими, яркими, как шелк, пастбищами шел Александр» (из очерка Л. Рейснер «Бамиан»).
Тридцать пять дней, раскаленных от зноя, когда ночь «огромное счастье, награда за усталость, слабость и жажду… Из песка степей внезапно вырастают горы. Вокруг вековая тишина, горные склоны снизу кажутся совсем отвесными, и на одном из них, блестя повязкой из голубой эмали того действительно неизъяснимого цвета, какой разучились приготовлять современники, высится конусообразная башня – сторожевой пост Тамерлана» (глава
Рассказывая о пещерном городе в скалах Бамиана, Рейснер пытается понять, кто его выстроил: «Арийцы, распространившиеся отсюда в Индию, Персию и на Кавказ? Во всяком случае, это было могучее и высоко цивилизованное племя, боги которого оставались человечными, а искусство, перешедшее в человеческое жилье, покрыло темные стены неувядаемыми красками. И не только большие пещеры богов – маленькие жилые пещеры людей тоже сплошь покрыты живописью… все еще яркие и радостные образы людей с сиянием вокруг головы. Если люди, жившие здесь тысячелетия тому назад, походили на своих богов, то это было рослое, стройное, длинноголовое племя, с золотистым цветом лица, с продолговатыми глазами, мягким подбородком, – словом, тип которого Будда унаследовал вместе с грустной добротой, созерцательностью и мудростью… Здесь началась, прошла все свои неизбежные фазы и потухла под ножом косоглазого монгола одна из древнейших культур».
Гиндукуш, горный хребет Афганистана, подарил Ларисе Рейснер прикосновение к истокам мироздания. «Лава, железо и коричневый мрамор висят зубчатыми глыбами над краями тенистых пропастей, вдоль которых солнце медленной золотой завесой опускается в неизмеримую глубину. Их непередаваемый беспорядок и великая стройность не изменялись со дня мироздания, они лежат здесь на краю мира, точно в никому не ведомой мастерской, приготовленные для постройки, для творческого акта, который не совершился. В минуту самого жгучего желания жить, когда горы громоздились друг на друга и среди ликований и каменного скрежета строилась новая вселенная, в пламени и кипящей крови металлов прошла охлаждающая смерть…»
«Где-то в глубине пластов лопнули гранитные жилы. Может быть, сердце, оживлявшее семью великанов, переполнилось огнем и лавой и разорвалось на каменные брызги. Все кругом – обрывы, скалы, пыль и щебень, – все пропитано пурпуром, все красно и розово, как предсмертная пена, и даже мазанки пастухов – из глины, смешанной с драгоценной металлической киноварью.
Из такой глины был вылеплен человек» («Афганистан»).
На этой, единственной тогда северной дороге Афганистана Лариса видела и античный виадук, и развалины «македонских крепостей». В оазисах эта земля напоминала ей «гористые луга северной Греции». На этой дороге она видела зарождение смерча от «легкой струйки тепла» до волчка из пыли, который «вращается все быстрее, и вдруг это уже пляшущий костер… обезумевшая наклоненная башня с дымными знаменами на воспаленной вершине… Серый колдун со связанными ногами несется в гору; дерево, растущее ежеминутно из огня в пустоту неба».
На четвертый день путешествия из Кушки добрались до Герата. Перед их появлением одна из восьми башен Тимура упала. Что это, дурное предзнаменование? Для города, для страны? И понеслись гонцы к наместнику провинции Герат, 90-летнему старцу, деду эмира Амманулы, который мудр и знает все лучше «любого ученого муллы». Старец спросил: как упал минарет, поперек или вдоль дороги? На счастье новоиспеченных дипломатов, минарет упал вдоль, как бы указывая путь в Кабул. И потому пушечный салют приветствовал «азрет али сафир саиба» – посла дружественной страны. Через несколько месяцев сторонники «правоверного» порядка в Афганистане, оппозиция Аммануле-хану
Молодой эмир, едва взойдя на престол, приступил к реформам по преодолению феодальной отсталости, надеясь на поддержку Советского государства, своего северного соседа. С 1921 года стали строиться школы, больницы, заводы. В 1923-м было введено неограниченное право собственности на землю, принята первая конституция, создано Министерство народного просвещения. Еще в 1920 году была открыта крупнейшая публичная библиотека (60 тысяч томов). В 1922-м основан историко-этнографический музей и первый самодеятельный театр.
Амманула не был прямым наследником престола, его отец и брат умерли насильственной смертью при невыясненных обстоятельствах. «Обычное явление для мусульманских государств», – уточняет Л. Никулин. Судьба «афганского Петра I» закончилась по-восточному. В конце 1928 года победила оппозиция при поддержке Англии, эмир отрекся от престола. Бывший военный министр при нем Муххамед Надир овладел Кабулом и был провозглашен королем.
Году в 1926-м Амманула-хан приезжал в Москву с визитом. Узнал ли он о смерти Ларисы Рейснер? Говорили, что он был в нее влюблен.
Когда в октябре 1921-го советский консул в Герате подал протест по поводу изоляции консульства из-за отмены радио и почтовой связи, ему ответили: «Чужестранцы (не гости, не консульство, а чужестранцы) вызвали к себе злые чувства со стороны народа Герата. Вас надо охранять, потому что правоверные могут пролить кровь неверных… Большевики хуже неверных! Вы атеисты, язычники, у вас нет писаного закона. Пророк сказал, что кафирам, у которых есть писаные законы, христианам и евреям, можно даровать жизнь, если они примут ислам, но кафиров-язычников, не имеющих писаного закона, надо убивать как собак! В правительственной „Географии Афганистана“ сказано, что каждая пядь земли Кабула дороже, чем весь мир» (Л. Никулин). Слуга Али, видя утреннюю зарядку посла, «сафир саиба», считал ее молитвой и отворачивался в почтительном ужасе.
О народе этой «средневековой» страны писал в 1870-х русский путешественник П. И. Пашино в статьях, напечатанных во время очередного англо-афганского конфликта. Отвага, геройство, воинственность, но и добродушие, гостеприимство. В национальных чертах афганцев кругосветный путешественник, знаток Центральной Азии усматривал сходство с русскими.
По Хезарийской дороге
Бааманэ худа (Поручаю Вас Богу).
Несчастья начались от Кушки, когда на бешеных коней без одеял и без подушек уселось множество людей.
Эти строки – из дневниковой поэмы Ларисы Рейснер. Из Герата в Кабул отправился караван из 100 человек и 150 лошадей, верблюдов, ослов. Растянулся он на полкилометра. В составе миссии было 32 человека. Восемь моряков составляли конвой миссии. Начальник каравана – Семен Михайлович Лепетенко. Он ездил вдоль каравана с самодельным русско-персидским словарем в руках, подтягивал отстающих и наводил порядок. Афганцы говорили на персидском языке. Лошади доставались разные. Тихого и флегматичного бухгалтера резвый конь, не приученный к медленному караванному шагу, носил по ущельям в стороне от каравана, вдали от бухгалтерского денежного ящика. В составе миссии было пять молодых женщин, из них две переводчицы, машинистка. Все они, кроме Ларисы Рейснер, ехали в тахтараване – носилках, прикрепленных на спинах двух, идущих гуськом лошадей.