Лашарела. Долгая ночь
Шрифт:
Настоятель ввел гостей в огромный сводчатый зал.
Вдоль стен стояли длинные каменные скамьи, покрытые коврами. На них расположились молодые монахи. Во всех четырех стенах были устроены ниши, уставленные книгами в кожаных переплетах.
Зал освещался большими арочными окнами.
На возвышении посреди зала стоял пожилой человек и громким, взволнованным голосом держал речь.
При появлении высоких гостей послушники встали. Настоятель знаком позволял им сесть. Он пригласил царя и его свиту к длинному мраморному столу. Когда все расселись, настоятель
– Продолжайте, только желательно было бы – на языке греков или латинян.
Оратор произнес небольшую хвалебную речь в честь государя по-грузински, а потом, извинившись перед иноземными гостями, продолжал на чистой латыни.
– Наши высокие гости присутствуют на уроке философии в Голатской академии, называемой Новым Иерусалимом и Вторыми Афинами. Для нас большая честь – посещение послов просвещенной Италии.
После того как Римская империя обосновалась в Греции, Европа стала нашей непосредственной соседкой.
Темой нашей сегодняшней беседы были старый и новый Рим. О старом Риме мы уже говорили, и повторение было бы скучным для наших гостей, ибо им прекрасно ведомо прошлое их страны. Теперь же мы хотим говорить о том, каким должно быть новому Риму и кому надлежит управлять в нем.
После падения старого Рима Византия стала новым Римом. Долгое время Константинополь был той столицей, откуда исходили не только обязательные для всех народов законы и указы, но и распространялся по всему миру свет ученья и мудрости. Он являлся оплотом христианской веры и вторым Иерусалимом. Отсюда распространялось учение Христа, обращая идолопоклонников в истинную веру; добрые семена рассеивались на юг и север, восток и запад.
Но шло время. Внутренние смуты и постоянные набеги варваров подорвали былую мощь Византии. Она одряхлела и ослабла. Из рук ее выпало знамя христианства, знамя первенства и мирового господства. Но знамя не остается без знаменосца, и мир – без предводителя.
Оратор чуть задержался и окинул взглядом гостей. Превратившись в слух, те не сводили с него глаз.
Посол Венеции, воспользовавшись паузой, шепотом спросил у Маргвели:
– Кто этот мудрец?
– Петрэ Гелатели, – так же шепотом ответил Гварам.
– Грузины – один из первых народов, принявших христианство, продолжал Гелатели. – Раньше многих других держав вступили они под сень веры Христовой. В боях против последователей магометанства – арабов, турок и персов – закалялись грузины и утверждались в истинной вере. Грузинское воинство, предводительствуемое крестом, охраняет и будет охранять христианство от неверных.
Нынешнему нашему царю его светлейшая мать великая царица Тамар завещала освободить гроб господень и святые места. Грузинские цари потомки царя Давида и Соломона. Они так и зовутся царями Давидова и Соломонова рода, их первейшая задача быть верными долгу, верными мечу Мессии.
Повсюду, в Палестине и Греции, Сирии и Болгарии, разбросаны грузинские очаги веры, в которых молитвы возносятся на грузинском языке.
Ныне Грузия крепка и могуча. Она может выставить большое и хорошо
Долгое время воюют крестоносцы с сарацинами, много крови пролито в этой войне, и святой долг грузинского царя помочь единоверным. К этому призвал его сам господь бог. Недаром Багратиды Давидова и Соломонова рода с рождения несут на плечах своих знаки орла и креста…
Долго говорил Гелатели о готовности грузинского Христова воинства к священной войне и о верности царя Георгия своему долгу.
Послам Венеции проповедь гелатского философа помогла понять, какой великий подъем просвещения и патриотического движения переживала Грузия.
Выйдя из зала, посланники «владычицы морей» в глубокой задумчивости последовали за царем. Вдруг посол поднял голову. Рядом с царем стоял Мигриаули, одетый в пховскую одежду. В тот день царь пожелал, чтобы его телохранители были одеты каждый в одежду своего родного края. Кресты, вышитые на одежде пховца и украшавшие его щит и меч, показались венецианцу знакомыми, и он удивленно спросил Маргвели:
– Неужели, князь, царские служители уже стали крестоносцами?
– Нет, – улыбаясь, ответил Маргвели. – У наших горцев на одежде и оружии еще до рождества Христова существовали изображения креста.
«В этой стране воистину все поразительно», – подумал посол и, пожав плечами, продолжил свой путь.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Вдове эристави Цицино было двадцать пять лет, когда ей с маленькой дочерью на руках пришлось покинуть родной дом и искать убежище в горной Тушети, у преданного их семье Зезвы Гаприндаули.
Ни она, ни Зезва никогда никому словом не обмолвились о том, кто она такая и откуда родом.
От могучего когда-то рода остались в живых два слабых существа Цицино и маленькая Лилэ. Муж Цицино и все его родственники были казнены за измену престолу. Цицино с ребенком в то время случайно не оказалось дома, и ее успели предупредить добрые люди. Она поспешила в горы.
С тех пор прошло пятнадцать лет. Цицино продолжала жить в Тушети и, как простая крестьянка, занималась хозяйством – сбивала масло, трепала шерсть. В семье Зезвы старались не допускать к тяжелой работе привыкшую к роскоши супругу родовитого эристави, но чем иным можно было заняться в этой глуши, оторванной от всего мира?
Долгие холодные ночи просиживала Цицино за веретеном и прялкой, вспоминая о счастье, оставшемся где-то далеко, за девятью горами, навсегда утраченном.
Из всей знатной и многочисленной родни волей судьбы осталась у нее одна Лилэ, названная так обожавшим ее отцом в честь древней богини солнца.