Ласка скорпиона

Робертс Нора

– Я дохнуть не могу, шевельнуться не могу, еще секунда – и они меня увидят. И я знаю: если они меня увидят, я мертва. Тут без вариантов. Но они ушли, они меня так и не заметили. Я вылезла из этой чертовой кабинки, позвонила Макнабу, велела ему взять такси, забрать меня и привезти сюда. Чтобы тебе рассказать, Даллас.

– Имена? – потребовала Ева, и Пибоди в который раз судорожно перевела дух.

– Гарнет, она называла мужчину Гарнетом. А он называл ее Рене. Оберман. Рене Оберман. Это она всем заправляет.

– Рене Оберман и Гарнет.

Описание?

– Его я вообще не видела, а вот она блондинка, рост примерно пять-четыре, ну или пять-пять, как мне кажется. Она была на каблуках, но я думаю, не ошиблась. Белая. Голос громкий, пронзительный… по крайней мере, когда злится.

– Звания они называли?

– Нет, но она сказала, что когда станет капитаном, они расширят бизнес. Она несколько раз назвала это бизнесом. И они раньше были любовниками.

– Имена проверил? – повернулась Ева к Макнабу.

– Пока нет. Пибоди была в полном раздрае.

– Она приказала убить кого-то по имени Кинер, сказала, что велела их мальчику об этом позаботиться и чтобы это выглядело как передоз. Кинер – наркоман, они его использовали. Он хотел сбежать, прихватив десять кило товара. Гарнет должен был держать его на коротком поводке, но Кинер от него ускользнул. Вот поэтому они и ссорились. Они вернули себе десять кило товара: она дала знать Гарнету, когда сделала ему выволочку. А еще она сказала, что вычтет десять процентов из его доли в уплату мальчику, убийце. Это была деловая встреча.

– Как тебе показалось, они часто встречались в этом месте?

– Нет, совсем наоборот. Она ужасно разозлилась, что он притащил ее в эту, как она сказала, «вшивую раздевалку». Она сказала, что больше она там с ним встречаться не будет. Шесть лет, – вспомнила Пибоди. – Она сказала, что руководит делами уже шесть лет. И судя по тому, как она говорила об этом мальчике, сразу стало понятно, что Кинер – не первый, кого она просила убрать.

– Кто-нибудь видел тебя на входе в спортзал? Или на выходе?

– Нет. – Пибоди замолчала, подумала, вспоминая. – Нет, честное слово, вряд ли. Там как в могиле.

– Хорошо.

– Извини, – добавила Пибоди. – Я и сама понимаю, отчет паршивый. Все никак в себя не приду.

– Ты дала мне имена, частичное описание, детали, и мы можем воссоздать по ним картину: копы работают налево, – похоже, толкают наркоту – и заказывают убийства. Макнаб, отлепись от Пибоди и займись именами. Начни с отдела наркотиков в Центральном управлении. Ты найдешь там лейтенанта Рене Оберман. Я знаю, кто она такая, но ты всё-таки проверь, уточни. И найди мне этого Гарнета.

– Ты ее знаешь? – ахнула Пибоди.

– Знаю, кто она такая, знаю, что ее отец – майор Маркус Оберман. Отставной.

– Ни фига себе! Святой Оберман? Он был главным в Центральном управлении до Уитни. – Вся кровь до последней капли отлила от лица Пибоди. – О боже, во что же я влипла?

– Как бы это ни назвать, это большая, грязная и вонючая куча, поэтому работать мы будем осторожно

и тихо, строго по правилам.

– Детектив Уильям Гарнет, – объявил Макнаб, оторвав взгляд от карманного компьютера. – Детектив второго класса, последние четыре года приписан к отделу наркотиков Центрального полицейского управления под началом лейтенанта Рене Оберман.

– Ладно, давайте-ка перенесем это дело наверх. Макнаб, добудь мне копии удостоверений, фотографии и любые данные по этим двум. Все, что сможешь найти. Только незаметно, смотри не сбей сигнальные флажки. Пибоди, составь мне полный отчет – связный и подробный, под запись. Этот Кинер, скорее всего, начинал осведомителем либо у Гарнета, либо у самой Оберман. Мы его найдем.

– И что мы будем с этим делать? – спросила Пибоди.

Ева посмотрела прямо в глаза напарнице. Ее взгляд был холоден и бесстрастен.

– Мы все это упакуем очень плотно, увяжем воедино и выложим на стол Уитни и Бюро внутренних расследований. Кроме них и находящихся в этой комнате, никто не услышит ни полслова об этом деле вплоть до особого распоряжения.

– Майор Оберман. Он же… он же живая легенда. Он как бог.

– Да хоть сам Христос во втором пришествии, мне плевать. Его дочь – грязный коп. Она грязный коп, Пибоди. Пересечение синей линии создает положение вне закона. Давай-ка приниматься за работу.

– Ты ничего не ела, – вставил Рорк, погладив Пибоди по волосам.

– Это верно.

– Она будет лучше работать, если поест хоть немного, – сказал он Еве.

– Ты прав. – Ева погасила нетерпение, как гасила бушующее в душе пламя ярости, пока слушала рассказ Пибоди. – Нам всем надо заправиться, а уж потом займемся делом.

– На меня трясучка напала после всего этого, – призналась Пибоди, – и меня до сих пор пробирает, хотя сейчас мне уже лучше. Надо позвонить маме, сказать ей спасибо.

– За что? Мама-то тут при чем?

– Я бросила свой уродский костюм на пол в раздевалке. Я бы его там и оставила, он весь промок от пота, но тут я будто услышала мамин голос. Она всегда говорила мне, что надо уважать свои вещи. Это я и услышала. Если бы я оставила на полу свои вещи, они бы их увидели, они бы меня нашли. И тогда я быне смогла рассказать тебе, что дочь святого Обермана – грязный коп.

– Маму ты завтра с утра поблагодаришь, – распорядилась Ева. – А сейчас давай работать.

– Как насчет бифштекса? – спросил Рорк, обнимая Пибоди за плечи, когда она встала.

– Честно-честно?

Он чмокнул ее в макушку, и она покраснела.

– Меню предоставь мне. Ты храбрая девочка, Пибоди.

– Да у меня душа ушла в пятки.

Рорк поцеловал ее еще раз.

– Ты же не будешь спорить с человеком, который хочет угостить тебя бифштексом.

У себя в кабинете Ева приготовила доску, пока Пибоди и Макнаб ели. Рорк все сделал правильно: покормил, напоил, приласкал и успокоил. Он умел попасть прямо в точку в подобных делах.