Ласка скорпиона
Шрифт:
Немного успокоившись, Мира отпила еще чаю.
– Вы заставили его продемонстрировать, что он солдат: исполняет приказы, не задавая вопросов, безоговорочно предан Рене. Он не из тех, кто будет действовать через голову начальника, кто выйдет из повиновения и совершит самостоятельный поступок.
– Итак, у меня в рукаве есть еще лучший мозгоправ департамента. Вы ведь покажете все это под присягой – длинными учеными словами? Джанберри и Дельфино, копы, ведущие дело Гарнета, обязательно привлекут Бикса. Если Бикс попытается меня убить, его положат
– Я знаю, что Рене тоже наблюдала. Вы сами ее пригласили, хотели дать ей понять, что вы ее подозреваете. Вы это сделали нарочно, чтобы она занервничала, вы хотели ее разозлить и, как вы надеялись, заставить ее дать Биксу «зеленый свет». Но вами руководили и личные мотивы, Ева.
– Все это – дело личное от начала до конца, чтоб мне сдохнуть! – Каким же облегчением стало для Евы это признание! – Она наплевала на все, что мне дорого. На все, что я собой представляю, на то, что сделала себя из того кошмара, о каком она понятия не имеет. Конечно, это личное дело!
– Да, – прошептала Мира, – я так и знала.
– Когда я ее возьму, я это сделаю ради себя, ради моего полицейского жетона, ради человека, который меня учил и помог мне стать копом, достойным жетона. Но и это еще не все. Я это сделаю ради вас, черт подери.
– Ева…
– Замолчите! – приказала Ева с резкостью, изумившей их обеих.
Ей надо было это сказать, выразить, выплеснуть. Слишком много яда накипело у нее внутри, надо было избавиться от него.
– Я это сделаю ради Уитни, ради Пибоди, ради всех и каждого, кто сидит в моем «загоне». Я это сделаю ради каждого из убитых ею копов и ради мертвого ширяльщика. Я это сделаю ради каждого копа, достойного носить жетон. И хотя я в лепешку расшибусь, чтобы их всех арестовать, я это сделаю ради каждого копа, которого она перевербовала и превратила в позор для департамента. – Ева замолчала, перевела дух. – Если вы меня знаете, я думаю, вы должны это понимать.
– Да, я понимаю. Я это прекрасно понимаю.Я тоже позволила чувствам возобладать. Для меня это личное дело. Вы – мое личное дело.
Ева почувствовала, как больно сжалось сердце.
– Мы же друг друга понимаем?
– Ничего не могу с собой поделать: мне жаль, что вы так хорошо изложили суть дела. Если бы не это, я бы могла и дальше на вас сердиться. – Мира встала. – Не буду даже просить вас быть осторожной. Вы и без меня все знаете. У вас есть ко мне вопросы?
– Вы уже на один из них ответили. Остался еще один. Думаю, ответ я знаю, но проверить не помешает. Она знает, что я ее провоцирую натравить на меня верного пса?
– Она знает, что вы ее подозреваете, и крепко подозреваете, но она никогда не рисковала жизнью. Я точно знаю: она вообразить не может, что вы готовы рисковать жизнью ради чего-то столь, с ее точки зрения, несущественного, как справедливость или честь. Она натравит на вас своего верного пса в полной уверенности, что это ее идея. И долго тянуть не будет.
– Вот и отлично. Чем скорей, тем лучше.
– Вам
– Да нет, в общем-то, нет. Давно уже. В основном с этим покончено. Не до конца, от этого невозможно избавиться до конца, но в целом… с этим покончено.
– Хорошо. – Мира обеими руками сжала руку Евы. – Спасибо вам за чай.
Оставшись одна, Ева хотела было вызвать Пибоди, но тут Джанберри постучал по косяку открытой двери кабинета.
– Вы свободны, лейтенант?
– Да. Извините, вам пришлось ждать?
– Без проблем. Чуть-чуть вы его не дожали. Могли бы признание получить по нашему трупешнику.
– Для этого придется еще немного поработать. Я только раскрутила игру, перепасовала мяч вам. Не могли бы вы закрыть дверь, детектив Дельфино?
Дельфино закрыла дверь и прислонилась к ней спиной.
– Рене Оберман, – проговорила она. – Любимая дочурка майора Обермана.
– Вот как вы это прочитали?
– Это он у нас читатель. – Дельфино указала большим пальцем через плечо на напарника. – А я носом чую, как дерьмо с кровью в воде.
– У нее образный язык, – заметил Джанберри. – Хотел бы я знать, нельзя ли нам взглянуть на вашу домашнюю работу, лейтенант, раз уж мы пропустили пару дней школьных уроков. Дайте списать, а?
– Это не от меня зависит, мне еще не дали добро, но уже сейчас могу вам сказать: мы с вами смотрим в одном и том же направлении. Я могла бы дать вам вот что. – Ева достала из кармана диск. – Это сэкономит вам время. Но сначала давайте кое о чем договоримся.
– Мы слушаем, – кивнул Джанберри.
– Вы получите Бикса, когда придет время вытащить его из дерьма с кровью, но Рене моя. Не потому, что она более лакомый кусок. Просто считайте, что это личное. В остальном… будем делиться по-честному, то есть поровну.
– И сколько же там всего?
– Точно еще неизвестно, я над этим работаю. Итак, мы договорились?
Напарники обменялись взглядами.
– Есть какое-нибудь тайное рукопожатие на этот счет? – спросил Джанберри.
– Обойдемся обычным. – Они обменялись рукопожатиями, и Ева отдала диск. – Вы здесь найдете многочисленные поддельные удостоверения, тайные счета и солидную недвижимость, записанную на Рене, Бикса, Гарнета и других, которых мы уже прижали к стенке.
– БВР уже все знает? – потребовала Дельфино.
– От начала до конца. Следствие ведет лейтенант Уэбстер, но его капитан тоже в курсе, равно как и майор Уитни и шеф Тиббл. Но это все. Больше никто не знает и не должен знать, пока мы не повяжем всех.
– Дерьмо с кровью в воде, – повторила Дельфино. – Вот чем пахнут грязные копы. Но копы, убивающие копов? От них еще пуще воняет.
– Он попытается вас убить. – Джанберри внимательно взглянул на Еву. – Вы это знаете.
– Я на это рассчитываю.
– Вам нужно прикрытие?
– Прикрытие у меня есть, но все равно спасибо. Я дам знать, когда и где. Кто бы его ни взял, это будет ваш арест. Таков уговор.