Ласка сумрака
Шрифт:
Холод крутнулся к нему, обнаженный и безоружный, но тем не менее пугающий до судорог.
– Мы ей не цирковые зверушки!
Дойл встал и жестом велел всем убираться. Рис посмотрел на меня, я кивнула. Они вышли, аккуратно прикрыв дверь за собой.
Дойл тихонько заговорил с Холодом. Большей частью это были обычные уговоры, но кое-что он повторял особенно настойчиво. «Мы здесь в безопасности, Холод, – слышала я снова и снова. – Здесь она ничего не сможет нам сделать».
Холод поднял голову и вцепился в плечи Дойла. Хватка его бледных пальцев оставила следы на
– Ты что, еще не понял, Дойл? Если ни один из нас не станет отцом ребенка Мерри, мы все снова будем игрушками Андаис, надоевшими игрушками! Я этого больше не вынесу, Дойл. – Он встряхнул Дойла за плечи. – Я не вернусь к старому, Дойл, я не смогу! – Он снова и снова тряс Дойла. Я все ждала, когда Дойл разорвет хватку и оттолкнет Холода, но он этого не сделал. Он только сжал руками плечи Холода – и все.
Сквозь серебро волос Холода я уловила блеск слез. Холод медленно опустился на колени, его ладони скользили по рукам Дойла, но так и не оторвались от них. Он прижался лбом к Дойлу, обнимая его.
– Я не могу, Дойл, не могу… Лучше умереть. Я истаю, но не вернусь.
С последней отчаянной фразой он зарыдал – глухими, настоящими рыданиями, исходившими из самой глубины его души. Рыдания будто разрывали его.
Дойл молча ждал, пока он выплачется, а когда он затих, мы с Дойлом отвели его в постель. Мы уложили его между собой; Дойл обнимал его со спины, а я спереди. И ничего сексуального в этом не было. Мы не размыкали объятий, пока он не заснул, устав от рыданий. Мы с Дойлом посмотрели друг другу в глаза над скорчившимся Холодом. Выражение глаз, лица Дойла ужасало больше, чем вид Андаис в запекшейся крови.
Этой ночью на моих глазах родилась пугающая уверенность… А может, она родилась раньше, а я только сейчас поняла. Дойл тоже не вернется назад. Я читала это в его глазах.
Мы обнимали Холода. В конце концов мы тоже заснули.
Где-то посреди ночи Дойл поднялся и ушел. Я проснулась от его движения, но Холод не пошевелился. Дойл нежно поцеловал меня в лоб и провел рукой по мерцающим волосам Холода.
Он шепнул на грани слышимости:
– Обещаю.
Я приподнялась, чтобы спросить:
– Что обещаешь?
Но он только улыбнулся, качнул головой и вышел, тихонько притворив дверь.
Я прильнула к Холоду, но сон оставил меня. Слишком много было неприятных мыслей, чтобы заснуть. Окно посерело от близящегося рассвета, когда я все же забылась беспокойным сном.
Мне приснилось, что я стою рядом с Андаис в Зале Смертности. Все мои стражи были прикованы к орудиям пыток, еще невредимые, нетронутые – только они сияли чистотой в этом черном месте. Андаис снова и снова предлагала мне пытать их. Я отказывалась и не давала ей к ним притронуться. Она угрожала мне и им, а я все отказывалась, и из-за моего отказа она почему-то не могла к ним прикоснуться. Я удерживала ее, пока тихий стон Холода не разбудил меня. Он метался во сне. Я разбудила его осторожно, как только могла, погладив по руке. Он проснулся со сдавленным криком и диким выражением в глазах.
Другие стражи сбежались на крик. Я успокоительно им махнула и прижала к себе
– Все хорошо, Холод, все хорошо. Это просто сон.
Он задохнулся от возмущения и с яростью заговорил, зарывшись в меня лицом, сжимая меня крепко, до боли.
– Это не сон. Это было. Я это помню. Я это всегда буду помнить.
Дойл уходил последним, медленно закрывая дверь. Я поймала взгляд темных глаз и поняла, что он пообещал.
– Я не отдам тебя ей, Холод, – сказала я.
– Ты не сможешь.
– Обещаю, я не отдам тебя, никого из вас не отдам.
Он поднял руку, закрыв мне рот ладонью.
– Не обещай, Мерри, не надо. Не клянись в том, что невозможно исполнить. Никто больше этого не слышал, а я забуду. Ты этого не говорила.
Дойл едва заметной тенью маячил за почти закрывшейся дверью.
– Но я сказала это, Холод, и сказала серьезно. Я скорее превращу Летнюю страну в пепелище, чем дам ей снова завладеть вами.
Как только эти слова вылетели из моих губ, послышался легкий звук… точнее, не звук, а словно сам воздух на миг задержал дыхание. Словно сама реальность застыла на миг – и снова пришла в движение, но уже чуточку другая.
Холод сполз с постели, не глядя на меня.
– Ты обрекаешь себя на смерть, Мерри.
Он ушел в ванную, не обернувшись. Минуту спустя я услышала шум душа.
Дойл приоткрыл дверь и отсалютовал пистолетом, словно мечом, – коснулся им лба, потом протянул вперед и опустил. Я кивнула, принимая жест. Он послал мне воздушный поцелуй и закрыл дверь.
Я не совсем поняла, что сейчас произошло, но я знала, что это значит. Я поклялась защищать своих мужчин от Андаис – и ощутила, как покачнулся мир, словно содрогнулась сама судьба. Что-то изменилось в хорошо налаженном беге вселенной. Изменилось потому, что я поклялась защищать мужчин. Одна-единственная фраза изменила ход вещей. Я заставила судьбу моргнуть, но я не узнаю, к лучшему это изменение или к худшему, пока не станет поздно, слишком поздно.
Глава 32
Мы обсуждали ритуал плодородия для Мэви Рид, когда зеркало снова ожило. На этот раз оно зазвенело колоколом – громкий и чистый призывный звук, чуть ли не трубный зов.
Дойл поднялся со словами: «Кто-то новый». Несколько минут спустя он вернулся, и вид у него было странноватый.
– Кто там? – спросил Рис.
– Мать Мередит, – озадаченно произнес Дойл.
– Моя мать? – Я встала, уронив на пол заметки, которые делала по ходу обсуждения. Я наклонилась подобрать их, но Гален перехватил мою руку.
– Пойти с тобой?
Наверное, из всех мужчин только он знал, как я на самом деле отношусь к своей матери. Я начала уже говорить «Нет», но передумала.
– Да, очень бы хорошо.
Он предложил мне руку, и я взяла его под руку по всем правилам этикета.
– Еще кто-нибудь нужен? – спросил Дойл.
Я оглядела присутствующих и попыталась решить, хочу ли я поразить свою мать или же оскорбить ее. С мужчинами, собравшимися в моей гостиной, я могла сделать и то, и другое или даже то и другое одновременно.