Ласковый обманщик
Шрифт:
— Как я неоднократно тебе говорила, что я делаю, как распоряжаюсь своей судьбой и как буду ею распоряжаться, тебя вовсе не касается. Я поеду, куда пожелаю.
Майк попытался заглянуть ей в глаза, но она отвернулась.
— Ты ведь поедешь к нему? Не так ли?
— Это не твое…
— Сэм, ты не можешь поехать к этому человеку. Он убийца!
Она бросила на него взгляд, полный отвращения.
— Ему девяносто один год! Он не может передвигаться без инвалидного кресла. И каким образом он способен причинить мне вред? Я не богата. Поэтому вряд ли он охотится за моими деньгами. И я крайне сомневаюсь, что нужна ему для секса. Да, возможно, вся
— Ну, давай. Продолжай. А ты одинокая женщина. — Его голос смягчился. Он придвинулся к ней и обнял. — Скажи же, Саманта, что тебе нужно. Скажи, что же ты хочешь, и я сделаю все, чтобы ты это получила. Может, ты хочешь любви? Тогда я готов…
Она резко вывернулась.
— Не смей даже говорить мне о любви. Я по горло сыта корыстной любовью мужчин. С меня достаточно. Что же мне нужно тебе сказать, что нужно сделать, чтобы ты наконец понял, что я настроена решительно. Я не хочу оставаться с тобой в этом доме. Не хочу оказаться с тобой в кровати. Я вообще не хочу иметь с тобой ничего общего!
Майк какое-то время смотрел на нее. На лице его стремительно сменяли друг друга выражения гнева, удивления и, наконец, полной безнадежности.
— Намек понял, — проговорил он с наигранной улыбкой на лице. — Ты свободна в своих действиях. Утром я пойду и возьму в банке твои деньги. Чековая книжка тебя устроит?
— Сойдет, — резко сказала Саманта, отвернулась и направилась к лестнице. Остановившись на первой ступеньке, она оглянулась: — Майк, я на самом деле ценю то, что ты пытался для меня сделать. Я искренне считаю, что у тебя доброе сердце. Все дело в том, что ты совсем не знаешь меня, я имею в виду — не знаешь меня по-настоящему. Мне кажется, у тебя сложилось мнение, будто я… — она глубоко вздохнула, — одна из твоих «раненых пташек». Однако это не так. Я же знаю, что мне нужно.
— Бэррет, — отчеканил Майк. — Тебе нужен этот старик, потому что он намекнул, будто вы одной крови. Но он никогда…
Он не успел договорить. Саманта уже побежала вверх по лестнице. Вбежав к себе, она захлопнула дверь и заперла ее на ключ. Заперла, хотя прекрасно понимала всю бессмысленность этого жеста: ведь у Майка был другой ключ.
Она вытащила свой большой чемодан из стенного шкафа, швырнула его на кровать и начала укладывать вещи. Бережно снимая с вешалок и складывая недавно приобретенные изумительные наряды, она все больше чувствовала, что ей грустно уезжать отсюда. Уезжать из дома, к которому она уже успела привыкнуть. Но она заставила себя сосредоточиться и продолжать укладываться.
Когда чемодан был уже наполовину упакован, Саманта присела на краешек кровати. Так куда же она направится? Ведь Бэррет вовсе не предлагал ей пожить у него, хотя ему явно необходима хозяйка, чтобы присматривать за этим огромным заброшенным домом. А Майклу Таггерту она, кажется, нужна только для секса, и ни для чего больше. Она всегда поражалась, как мужики комплексуют, если им не удается склонить женщину к сожительству. И ей почему-то казалось, что если мужчина домогается ее, то стоит лишь ему отдаться, и он тут же отвалит. Может, именно так и нужно поступить с Майком. Может, после того, как он получит от нее то, что хочет, ему станет безразлично, останется ли она жить в его доме, поедет ли к бывшему гангстеру,
Саманта встала и продолжила сборы. Она вовсе не собиралась дать Майку то, о чем он мечтает, не хотела слышать все эти слова, которые обычно говорят мужики, когда забираются к тебе под юбку. Всякую дребедень, вроде «я люблю», и «дня не смогу прожить без тебя», и «жизнь без тебя ничего не стоит», и «ты значишь для меня все». Нет. Ей этого не надо. Тем более от Майка. Ведь до сих пор, что ни говори, он был ей другом. Был добр к ней, хотя иногда и показывал свою власть. И уж если быть честной перед самой собой, то его ревность льстила ей. А день, когда она пошла с ним за покупками, был самым счастливым в ее жизни. Майк мог заставить ее смеяться, а порой мог даже заставить забыть все те смерти, которые ей довелось пережить.
Она начала засовывать в пакет свои туфли, но потом остановилась. На всю жизнь она запомнит часы, которые провела с Майком, запомнит все эти споры, которые у них возникали, и как он выводил ее из себя по всякому поводу. Она будет помнить каждый его взгляд, каждое прикосновение. Навсегда в памяти останется его улыбка, чуть кривоватая, пожалуй, даже саркастическая, точно он не верил, что есть причина улыбаться.
Она затолкала туфли в чемодан… Возможно, она подастся в Сиэтл. Не так уже плохо пожить в сырых лесах после жаркого Санта-Фе. Она знала, что сумеет привыкнуть к этим прохладным и туманным краям.
Саманта упаковала чемодан и поставила его на пол. Утром она уедет. И что же она будет делать? Скажет, чтобы таксист отвез ее в аэропорт? Подойдет к кассе и попросит: «Дайте билет на первый попавшийся самолет»?
— Не так уж все хорошо, правда, Сэм? — промолвила она вслух и улыбнулась, так как назвала себя «Сэм». Когда ей исполнилось одиннадцать лет и девять месяцев, она наконец осознала себя женщиной и объявила всем, что с этих пор ее не следует называть мальчишечьим именем. С этих пор ее следует называть только «Саманта». Отец и дед с готовностью повиновались, но мать бесила ее тем, что лишь посмеивалась над ней и продолжала называть ее «Сэм». А после смерти матери уже никто больше не звал ее так, пока она не встретилась с Майком.
Оглядывая комнату, всматриваясь в отцовскую мебель, она впервые подумала, что здесь нужны другие занавески. Может, пестрые, в розовых тонах. Хорошо бы сменить и покрывало на кровати.
Саманта стала расстегивать блузку. Ночная рубашка висела у нее на руке. Она направилась в ванную комнату принять душ. Там, где она станет жить, она сможет делать все, что угодно и с занавесками, и с мебелью.
Все произошло неожиданно. Только что она безмятежно спала, а через мгновение, почувствовав, что ее душат, уже отчаянно боролась за свою жизнь. Саманта изо всех сил вцепилась ногтями в руку, которая схватила ее за шею, но, даже когда она почувствовала, как ее ногти впиваются в мясо, рука не шелохнулась.
— Где деньги Однорукого? — шептал человек. Лунный свет озарил его лицо — на голову был натянут чулок.
— Где деньги Однорукого? — повторил он, однако не ослабил хватки, чтобы дать ей ответить.
Саманта попыталась ударить его ногой, но он так навалился на нее, что она не могла его достать. Кроме того, она задыхалась и теряла силы. Саманта подумала о Майке и, собрав остаток сил, ударила пяткой по стене. Ударила раз, затем другой. Сил хватило еще на третий. Потом сознание начало покидать ее, а шею сдавливали все сильнее.