Ласточки
Шрифт:
– Значит, она воюет? – уточнила Плам.
– Понятия не имею. Сбежала с каким-то типом. Но перед этим призналась в том, что сделала с малышами. Пришлось потрудиться, чтобы их найти. Мы давали объявления о пропаже детей. Сначала думали, что они попали на север. Эвакуировались с местной школой. Но все было впустую, пока не обнаружили их карточки и справились у квартирмейстеров. Я опросила не меньше сотни.
– Как вы добры!
Плам старалась сдерживать ироническую улыбку, слушая эти сказки.
– Но прошло почти четыре года. Почему
Женщина не подняла глаз, но нервно затянулась.
– Знаете, как это бывает: идет война, куча всяких помех. Теперь я устроилась и уеду в Штаты, когда закончится война. У меня свой малыш, Майки-младший. Думаю, будет правильно, если Глория и Сидни станут жить с родственниками.
– Насколько я поняла, вы хотите забрать их, – уточнила Плам, не веря собственным ушам.
– О, да. Мардж бы этого хотела. Она чувствует себя ужасно после того, что сделала.
– Еще бы! Особенно когда прошло почти четыре года с тех пор, как она бросила детей на чужую девочку. Теперь только от департамента социального обеспечения зависит решение вопроса: стоит ли возвращать детей такой матери. Они ходят в здешнюю школу.
– Глории скоро будет четырнадцать.
– Совершенно верно, – улыбнулась Плам. Теперь они вплотную приблизились к цели визита. – Все это немного неожиданно. Полагаю, у вас есть их документы?
– Конечно.
Женщина дрожащими руками порылась в сумочке и вынула два свидетельства о рождении, явно оригиналы и явно подлинники.
Плам внимательно их изучила, ничуть не одураченная этим появлением ангела-спасителя. Ничуть не одураченная…
Глория никогда не упоминала тетушек и дядюшек и, уж конечно, не говорила о сестре-близнеце своей матери. И вообще молчала о своей жизни где-то неподалеку от Манчестера. Когда они приехали сюда, Сиду не было и пяти. Узнает ли он родственников?
– Думаю, вам лучше прийти позже, после занятий в школе. Мне нужно подготовить детей к такой новости. Повторюсь: все это несколько неожиданно, – посетовала Плам. Но женщина покачала головой.
– С места не тронусь, пока их не увижу. Я живу в Лидсе. Дорога стоит недешево, – заныла она. Но в ее нефритовых глазах вспыхнул гнев.
– А я не собираюсь отдавать двоих детей незнакомой женщине, пока не удостоверюсь, что вы та, за кого себя выдаете. Они могут даже не узнать вас.
Плам встала и направилась к двери.
– Дети всегда узнают своих.
Миссис Делгадо остановилась и тряхнула головой. Перья на шляпе задрожали.
– За кого вы меня принимаете? Я что, хочу этих детей своровать? Я пришла сюда по доброте душевной, чтобы спасти их. Да и вам будет легче. Мне кажется, что здесь и так полно народа.
Она бросила сигарету в камин, показав стройную ножку в нейлоновом чулке и двухцветные туфли на танкетке.
– Так вот, кем вы себя считаете? Ангелом милосердия? – обозлилась Плам. И сколько еще она собирается втирать ей очки?
– Я имею право!
– Какое именно? Мать бросает
– Я говорила…
– Да, вы говорили, Марджери Конли, и у нас хранится письмо, чтобы это доказать. Тетя Мэгги! Черта с два! Вы ложью и обманом пробрались сюда и продолжаете врать! Хотите, чтобы мы без соответствующих проверок отдали вам детей? Я не вчера родилась! И сразу поняла, кто вы, едва увидев ваши зеленые глаза! Совсем как у Глории. Я не могу доверять женщине, от которой не услышала ни слова правды.
Резко, конечно, но поделом ей!
Мардж Конли мгновенно разразилась рыданиями:
– Знаю. Знаю! Я поступила ужасно, но должна была все исправить. Я сделала это под влиянием минуты. Это было ужасно, и с тех пор я и ночи не спала спокойно, но теперь все изменилось. Теперь у меня маленький Майки и мой сержант Делгадо. Он все знает и простил меня. И понимает, что я не могу уплыть в Америку без детей, а на то, чтобы найти их, потребовалась целая вечность! Я боялась, что меня посадят в тюрьму, и что хорошего из этого бы вышло? – умоляюще бормотала она. Мардж была все еще молода и довольно смазлива, хотя и чересчур броско одета. Но сейчас ее трясло, и трудно было не испытывать к ней некоторого сочувствия.
– Дети находятся под опекой окружного суда. Вы знаете, что брошенные дети не могут быть никому отданы без соответствующего распоряжения. Суд оплачивал их содержание без всякого участия в расходах со стороны вас и вашей семьи.
Плам видела, что имеет дело с довольно незатейливой женщиной, которая действует под влиянием порыва, как загнанное животное.
– Понимаю, но честное слово, я заглажу свою вину перед ними. Если бы я только могла их увидеть и все объяснить…
– В свое время, миссис Делгадо. Их нужно подготовить. Они еще слишком малы.
– Но когда это будет? – спросила посетительница, собирая сумку, перчатки и серебряный портсигар. – Полагаю, мне пора. Пора кормить малыша. Скажете детям, что у них появился маленький братик? За ним присматривает наша соседка.
– Оставьте свой адрес. Вы вполне можете приехать сюда в воскресенье. Выпить с детьми чая, прогуляться, объяснить, что произошло. И у меня будет пара дней, чтобы разобраться с бумагами. Департамент потребует ваши данные.
– Не нужны мне ищейки, которые повсюду суют свой нос! Теперь мы люди респектабельные, но если что…
Она осеклась и вздохнула:
– Придется все делать по правилам. Спасибо за то, что попытались растолковать мне, что и как. Вижу, деревня у вас славная. Детям здесь было уютно.
Она оглядела обшарпанные стены, потертые полы, россыпь помятых коробок от настольных игр, налет пыли и пепла от камина на старой мебели, вдохнула запах тушеных овощей.
– Нет, они живут не здесь, а в коттедже, вместе с супружеской парой.
– Значит, мне следует поблагодарить этих людей? Где их найти?