Латая старые шрамы. На перекрестке миров
Шрифт:
– Еще не вечер. – Амаль сузил и без того крохотные глазки.
– Вы мне угрожаете?
– Ну что вы, анья! Как можно? Я лишь советую вам вести себя благоразумно… – протянул многозначительно, и от тона его голоса у меня мурашки побежали по спине.
– Думаю, благоразумнее стоит быть вам. Вы хоть знаете, кто мой отец? А какой пост занимает брат? – Вандебор промолчал, позволяя самой додумать ответ. Знает. Конечно, он все знает. Антиквар – слишком осторожный человек, чтобы не навести обо мне справки. – А теперь представьте, что с вами будет, если кто-то из них увидит вот это? – Я потянула рукав, оголяя запястье с совсем
– Вы мне угрожаете, анья? – Вандебор медленно встал из-за стола, и я тяжело сглотнула. Он был слишком массивным, а оттого вызывал неконтролируемое чувство опасности. – Думаете, я настолько глуп, что не подстраховался?
Вандебор стал неспешно обходить стол по кругу, а я машинально отступила назад. Все же стол служил хоть какой-то преградой, сейчас же я почувствовала себя особенно уязвимой.
– Вы останетесь здесь настолько, насколько я захочу. И ни ваш отец, ни ваш брат вам не поможет! А господин ингирвайзер, ради которого вы так стараетесь, подохнет не сегодня так завтра. Кстати… чисто из интереса, чем этот урод вас так очаровал?
– Не ваше дело… – процедила сквозь плотно стиснутые зубы, все еще отступая назад. Стараясь держать хоть какую-то дистанцию.
– Так и быть. Потом расскажете. Времени у нас с вами будет еще мно-о-ого. – Мужчина неумолимо приближался, целенаправленно загоняя меня в угол. – А сейчас, пожалуй, немного поиграем.
В его глазах отразился хищный блеск, и вот теперь мне стало по-настоящему страшно. Вандебор очень быстро очутился на расстоянии вытянутой руки, я же, поняв, что отступать некуда, с силой толкнула его в грудь и бросилась к двери. Не успела. Длинный подол путался в ногах, да и проклятые туфли были совершенно не предназначены для бега. Меня схватили за волосы и резко дернули назад. Еле удержалась на ногах и взвыла от боли.
– Ну куда же вы? Зачем убегать? – Вкрадчивый шепот опалил ухо, а затем я почувствовала на этом же ухе мерзкий мокрый язык.
Скривилась от отвращения и отчаянно дернулась. Но Вандебор держал крепко, с силой прижимал к массивному рыхлому телу за спиной. Одной рукой он стискивал талию, вторая же, потная и липкая, скользила по горлу, сжимала грудь, трогала живот, и я в который раз пожалела об откровенности собственного наряда.
– Пустите! – потребовала я, настойчиво пытаясь вывернуться.
Но все мои попытки походили на никчемную мышиную возню. Все же справиться с мужчиной, что выше на целую голову и раза в два шире в плечах, ни одной девушке не под силу.
И тогда я решилась на крайние меры. Ухватилась за подол и стала задирать ткань, пытаясь пробраться к припрятанному ножу. Дело оказалось не из легких. Но Амаль так разошелся, что неосознанно мне помог. Задрал юбку и стал похотливо лапать меня между ног. Я же воспользовалась моментом, высвободила нож и с ходу чиркнула мужчину по предплечью.
Торговец зашипел от боли и выпустил меня, позволив отскочить в сторону.
– Ах ты, сучка! – выругался неприятель, зажимая порез на руке.
К сожалению, я лишь поцарапала его. Плотная ткань сюртука и нижней рубашки не позволила нанести более глубокую рану. Но даже имеющаяся не на шутку разозлила и без того неуравновешенного противника.
Мужчина грозно двинулся на меня, я, не раздумывая,
– Больно, – просипела я, судорожно цепляясь за мужскую кисть.
Пальцы-сардельки сдавили шею – ни вдохнуть, ни выдохнуть. А в светлых глазах горело настоящее безумие. Злая радость, замешанная на странном больном удовольствии. И я поняла, что даже если бы могла говорить сейчас, все равно не достучалась бы до его разума.
Одной рукой я все еще цеплялась за мужскую ладонь, стараясь хоть немного ослабить хват, второй же стала впопыхах шарить вокруг. Нащупала комод, потянула за тонкую кружевную салфетку, что покрывала лакированную поверхность, – под руку попал гладкий прохладный предмет. Не раздумывая схватила его, замахнулась и что есть мочи саданула противника по голове.
Вандебор на мгновение замер, а потом медленно закрыл глаза и кулем осел на пол. По виску расползлась кровавая клякса. Я испуганно ахнула и выпустила из рук свое орудие, оказавшееся тяжелой масляной лампой на декоративной подставке. Масло растеклось по дорогому паркету, впиталась в край ворсистого ковра, смешалось с кровью, что тонкой струйкой текла по рыжеватой голове торговца.
В первые секунды я даже не поняла, что произошло. Прижалась спиной к стене, боясь пошевелиться, и широко распахнутыми глазами смотрела на бездыханное тело под ногами. В горле пересохло, дыхание срывалось, и я все еще ощущала чужие пальцы на собственной шее.
Из ступора вырвал стук в дверь.
– Господин Вандебор, у вас все хорошо? – поинтересовался мажордом, и паника разом затопила сознание.
Я представила, что будет, если служащий сейчас откроет дверь, и чуть не взвыла от отчаяния. Надо было срочно что-то придумать.
Протяжный стон сам сорвался с губ. И хоть стонала я от накатившего бессилия, но охрипший голос прозвучал на редкость соблазнительно и вызывающе, разом натолкнув меня на гениальную мысль. Следующие стоны, ахи и вздохи были преисполнены небывалого мастерства. Уж что-что, а изображать бурную страсть я умею превосходно. Мажордом купился.
– Прошу прощения. Я зайду попозже, – кашлянул служащий, и до моего слуха донеслись звуки удаляющихся шагов.
Я еще какое-то время томно повздыхала, убеждаясь, что все спокойно. А после взяла себя в руки, заперла дверь на замок и решительно приблизилась к телу торговца. Мучиться угрызениями совести потом буду. Сейчас первоочередной задачей было без потерь выбраться из возникшей передряги.
Стараясь не вляпаться в кроваво-масляную лужу под ногами, обшарила тело торговца и, к собственной радости, обнаружила увесистую связку ключей, притороченную к его поясу. Находкой воспользовалась незамедлительно. Один за одним стала вскрывать ящики и дверцы, пытаясь отыскать Кристальную Росу. Содержимое тайников Вандебора было весьма интересно и притягательно, но трогать что-либо я благоразумно не стала. В конце концов, я благородная анья, а не какая-нибудь воровка, и возьму лишь то, что честно отработала.