Латинская Америка - революция и современность
Шрифт:
Острые идейно-политические дискуссии идут также по вопросу о мирном и немирном путях революции, о роли армии и средних слоев на различных этапах борьбы, о формах сотрудничества политических течений и партий в рамках Народного единства. Самые различные оценки даются социально-экономическому содержанию революционных преобразований правительства С. Альенде, роли социалистической и коммунистической партий.
В нашу задачу не входит описывать ход событий и все сложные проблемы Чилийской революции, поэтому кратко остановимся лишь на трех вопросах, находящихся в центре теоретических споров, а именно:
1. Подтверждает
2. Способен или не способен рабочий класс и его партии в странах Латинской Америки обеспечить прочный союз с промежуточными и мелкобуржуазными слоями населения на весь период борьбы или в определенный момент неизбежен конфликт между ними?
3. Какую роль сыграли в исходе Чилийской революции ультралевые тенденции?
Начнем с первого вопроса: правы ли были коммунисты, другие участники блока Народного единства, делая ставку на мирный путь развития революции, если в конечном счете она потерпела поражение?
Большая группа зарубежных авторов, особенно из лагеря всякого рода левацких и неотроцкистских групп, пытается доказать, что чилийский опыт якобы опроверг ленинскую концепцию мирного пути развития революции и доказал верность троцкистско-маоистского лозунга о том, что «винтовка решает все». В качестве главного аргумента выставляется тезис о том, что революция в Чили была подавлена. Некоторые авторы даже склоняются к выводу о том, что поражение чуть ли не заранее предопределялось стратегией мирного пути революции, якобы исключавшего любое насилие в отношении ее классовых врагов. Это обстоятельство, мол, существенно ограничивало инициативу масс и превращало революцию в нечто вроде гирлянды реформ, проводимых сверху по инициативе правительства Народного единства, вынужденного в силу обстоятельств действовать в рамках строгого соблюдения конституционной законности.
Такова примерно схема рассуждения тех, кто доказывает неприменимость стратегии мирного пути революции для Латинской Америки.
Чтобы убедиться в ошибочности подобного мнения, следует напомнить ленинскую постановку вопроса о возможности мирного пути революции, точнее говоря, о процессе мирного перерастания революции демократической в революцию социалистическую. Эта идея впервые была выдвинута К. Марксом и Ф. Энгельсом еще в 1852 г., но развита и превращена в стройную концепцию В. И. Лениным.
Признавая возможность, хотя и нечасто встречающуюся в истории, мирного (невооруженного) взятия власти революционными силами, В. И. Ленин призывал коммунистов «сделать все возможное для обеспечения «последнего» шанса на мирное развитие революции, помочь этому изложением нашей программы, выяснением ее общенародного характера, ее безусловного соответствия интересам и требованиям гигантского большинства населения»{83}.
Именно это «все возможное» и сделали в 1970–1973 гг. чилийские революционеры. Упрекать их за это — значит не понимать, что возможность мирного пути развития революции зависит не от чьего-либо субъективного желания, а от расстановки классовых сил, позиции армии, способности масс к вооруженным формам борьбы, от политики врага и многих других объективных факторов.
Латиноамериканские компартии неоднократно высказывались в пользу возможности в исключительных случаях относительно
Чилийские коммунисты, определяя стратегию мирного пути развития революции, не абсолютизировали эту возможность, но считали ее наиболее реальной и соответствующей традициям и конкретной ситуации в Чили. В Программе Коммунистической партии Чили, принятой XIV съездом в ноябре 1969 г., т. е. примерно за год до победы на выборах блока Народного единства, указывалось: «Существуют противоположные мнения по проблеме путей революции, будут ли они мирными или немирными или комбинацией того и другого. Мы, коммунисты, полагаем, что революция представляет собой многообразный процесс всех форм борьбы за освобождение нашего народа. Пути революции определяются соответствующей исторической обстановкой и всегда основываются на активном революционном творчестве самих масс»{85}.
Таким образом, компартия не исключала многообразия форм борьбы, хотя в принципе ориентировалась на относительно мирное развитие революционного процесса, т. е. на развитие прежде всего массового демократического (внепарламентского) движения, чтобы, опираясь на него и используя парламентские средства, завоевать исполнительную власть для постепенного осуществления революционных преобразований. Именно таким путем, сохраняя принцип законности и избегая фронтального вооруженного столкновения, предполагалось добиться установления нового народно-революционного антиимпериалистического и антиолигархического переходного режима.
Эта стратегическая установка по существу развивала разработанную еще VII конгрессом Коминтерна в 1935 г. политику народного фронта. В новых исторических условиях левые силы, объединенные благодаря союзу социалистов и коммунистов в блок Народного единства, имели не меньшие, а большие шансы на успех, чем когда бы то ни было прежде.
Борьба за президентский пост оказалась весьма длительной и нелегкой. Трижды кандидат левого блока социалист С. Альенде терпел поражение на выборах, хотя с каждым разом политическая мощь народной коалиции увеличивалась. Лишь после 18 лет упорной борьбы, в сентябре 1970 г., народный кандидат в президенты завоевал относительное большинство голосов и в соответствии с конституцией был избран президентом республики.
«Победа народа, — отмечается в Декларации Гаванского совещания, — стала возможной в результате напряженной массовой борьбы во всех областях общественной жизни. Она была достигнута благодаря тому, что народное движение объединилось вокруг правильной политической линии, которая четко определяла основных противников — империализм, монополистическая и помещичья олигархия, — указывая таким образом направление главного удара… Движение чилийского народа открыло путь к революционным преобразованиям…»{86}