Латинские неприятности
Шрифт:
Тогда я перевёл прицел на башенный кран и вздрогнул. Эспада отчаянно размахивал руками и указывал на что-то под ним. Как назло, обзора там тоже не было. Пока силился рассмотреть невидимое, пришло сообщение от Эспады, представлявшее собой бессмысленную мешанину букв и восклицательных знаков. Очевидно, от волнения мой друг позабыл как русскую, так и испанскую речь.
Со стороны Складов уже доносились звуки перестрелки, пару раз грохнули взрывы. Я уж было собрался соскакивать с дерева и мчаться на подмогу, но тут вдруг увидел их. Группа учёных в ярких оранжевых комбинезонах тоже
Я покинул свой насест и сломя голову бросился вдогонку. За спиной раздались крики, под левую лопатку что-то ударило и напрочь вышибло из меня дух. Я с размаху сунулся вперёд, не удержался на ногах и кубарем покатился по земле.
Пока лежал, силясь сообразить, что, собственно, происходит и жив ли я вообще, рядом обозначилось несколько пар ног. Пару мучительных минут меня самозабвенно пинали по рёбрам, потом скрутили руки за спиной и вздёрнули на ноги. Устоять я, естественно, не смог и снова брякнулся оземь. Мои пленители не настаивали и дали несколько драгоценных мгновений отдышаться и выхаркать кровь.
Кое-как приняв вертикальное положение, я осторожно сел и осмотрелся. Меня окружали шесть разъярённых долгарей и Петренко чернее тучи с моим «Выхлопом» в руках. Эх, а я ведь так и не пальнул ни разу из этой винтовочки.
— Привет, девчонки, — сказал я, скалясь, как идиот.
Очередной пинок отправил меня в объятия матушки-земли, и подняться я больше не пробовал. Петренко поднял было винтовку, но передумал. Я знал почему — устроят показательную казнь на Арене, а труп вздёрнут на дереве перед блокпостом. Потому что репутация!
Подхватив с земли, долговцы потащили меня к блокпосту, но тут объявился Эспада. Ну и объявился же он! Впереди пылили два научника, ведя под руки третьего с окровавленной ногой. Ещё один, бледный до зелени, волок контейнер. А следом шагал самый крупный из «ботаников», и за его спиной щуплого Эспаду было почти не видно.
Долгари швырнули меня на колени, а Петренко ткнул мне в затылок мой же «Выхлоп». Нет, Скряга меня точно убьёт. Проберётся на Росток, снимет мой труп с дерева, оживит и снова убьёт. Ибо не фиг.
— Стоять, нах, — веско сказал один из долговцев.
Учёные послушно остановились, но крупный «ботаник», поощряемый винтовкой Эспады, дотопал до нашей группы и только тогда остановился. Петренко не двигался и ждал дальнейшего развития событий.
Эспада набрал в грудь побольше воздуха и обрушил на него все эмоции, скопившиеся во время схватки, и их было много. Латинос тараторил без остановки, перемежая речь ругательствами на обоих языках, и так энергично тыкал «ботаника» стволом в поясницу, что я испугался, как бы он в запальчивости не пристрелил убийцу до справедливого народного суда. Долговцы, естественно, ни черта не поняли, кроме матерных конструкций, и тут же полезли в бутылку. Пришлось изувеченному дяде Максу спасать положение.
— Слышь, начальник, — сказал я, игнорируя очередной пинок, — мы тут убийцу вроде как поймали, что парнишку почикал.
— Заткнись, сука! — взревел
Учёные хором загомонили, словно стайка воробьёв. Долговцы матерились в бога-душу-мать и всех святых апостолов в придачу. Верещал Эспада, силясь перекричать этот гвалт.
— Тихо, — сказал Петренко. Негромко так сказал, без напряга, но все заткнулись. Он убрал оружие и встал прямо передо мной. — Говори.
— Чем сто раз услышать, лучше один раз увидеть, — сказал я. — Загляни во-он в то ведёрко.
Петренко дёрнул подбородком, один из бойцов забрал контейнер и поставил перед командиром. Услужливо отщёлкнул замочки, приготовился поднять крышку…
— Нет! — завопил «ботаник», которого пас Эспада. — Его нельзя открывать, это опасно!
Петренко оттёр бойца в сторону и открыл контейнер сам. Из его глубин неживыми глазами смотрела на нас голова долговца Чижа, заботливо покрытая какой-то дрянью, предохраняющей от разложения.
— Итак, Сергей Сергеевич, — нехорошим голосом сказал Петренко, — потрудитесь объяснить, что делает в вашем контейнере для образцов голова моего человека. Мне вы сказали, что его убил патруль «Свободы».
— Cojones! [20] — выругался Эспада. — Ну и скотина!
— Тихо, — повторил Петренко. — Ну!
— Начальник, — рискнул вмешаться я, — пока мы этого учёного козла слушаем, наших и ваших парней ни за что пошинкуют.
— Вас давно пора под корень извести, — парировал Петренко, но всё же кивнул одному из бойцов. — Отзывай людей.
20
Cojones (исп.) — охуеть.
Парень кивнул и бросился выполнять распоряжение. Петренко снова вперил в научника тяжёлый взгляд, не предвещавший ничего хорошего. Остальные «ботаники» своего коллегу больше защищать не пытались, только сгрудились в сторонке, словно испуганные бараны, и настороженно перешёптывались. Злодей понял, что остался в одиночестве, и чистосердечные признания посыпались, как горох из драного мешка.
Бедняга Чиж сопровождал «ботаника» Сергея Сергеевича на прогулке и во время привала подвергся нападению мутанта-уховёртки. Крайне редкая и опасная тварь, забирается человеку или зверю в ухо и пожирает мозг. «Ботаник» вместо того, чтобы помочь, возжелал изучить мерзкое насекомое и ничтоже сумняшеся оттяпал башку своему умирающему бодигарду. Упрятал в контейнер, вернулся на Росток и рассказал сказочку про злых свободовцев.
Петренко слушал и чернел лицом, его бойцы стискивали винтовки так, что трещали приклады, учёные коллеги Сергеича старательно возмущались. За перевёрнутым вагончиком пряталась Леночка и время от времени выглядывала убедиться, что коханый в безопасности. Поймав её взгляд, я покачал головой и сделал знак убираться, но она не послушалась.
Начали возвращаться со Складов квады, волоча убитых и раненых. При виде меня и Эспады долговцы хватались за оружие, но Петренко был неумолим и калечить нас не позволил.