Латышские народные сказки
Шрифт:
— Ты за моей жизнью гнался, великан, а теперь вот твоя жизнь в моих руках.
Тут он как треснет великана яйцом по лбу — яйцо и разлетелось вдребезги; рухнул великан навзничь, испустил дух.
Вот Пастарис и свободен; избавился от злодея-мучителя. Да запала ему в душу та девица-краса, которую он увидел, когда огонь высекал. Подумал Пастарис: «Где ей еще быть, как не в замке? Надо пойти поглядеть».
Заходит в замок — так и есть, сидит девица, пригорюнилась.
— Чего хнычешь? — кричит ей Пастарис, — радоваться надо, настал конец великану, одолел я его.
— Да неужто правда? — удивилась девица. — Да чем же, паренек, отплатить тебе
— Будь моей невестой, вот и отплатишь, — отвечает Пастарис.
— Ладно, быть по-твоему!
И привел Пастарис свою невесту в отцовский дом, и сыграли свадьбу веселую.
Птица Булбулис
Сговорились и королевичи пойти. Сперва идет старший брат, седлает он коня и в дорогу сбирается. Младшие братья тоже оседлали своих коней и провожают старшего до моста. На мосту старший брат спешился, сделал мечом три зарубки и наказал обоим братьям каждый день приезжать на зарубки поглядывать. Ежели зарубки белые, стало быть все у него благополучно; ежели кровавые, то пусть спешат на подмогу.
На девятый день прискакал старший брат в девятое государство, ко дворцу королевскому, и говорит, что за птицей, мол, приехал. Король только покачал головой, призадумался и молвит в ответ:
— Да как же, сынок, ты добудешь эту птицу? Ведь это сама Птица Булбулис! Сколько за ней ни приходило, сколько еще ни придут — все понапрасну!
Но старший брат стоит на своем:
— Что бы там ни было, а я все равно пойду!
Ладно. Солнце на закат, он в сад заходит и высматривает, где стоит липа с тремя вершинами. Глядит в одном месте — нету, глядит в другом — нету; наконец просунул голову меж густых берез: вот она. Обрадовался он, сразу протискивается меж берез, а там на маленькой полянке стоит липа с тремя вершинами и золотой клеткой. Полянка заросла травой густой-прегустой. Вокруг тишь, потому что птица еще не прилетела. Схоронился он в высокой траве и ждет.
Немного погодя весь сад щебетом наполнился, будто в нем вдруг тысячи и тысячи птиц запели. Тут подлетает сама Птица Булбулис. Садится она на клетку и, оглядевшись по сторонам, этак жалобно-прежалобно спрашивает:
— Все спят; неужто ни единой души нет, кто бы сказал: «Птица Булбулис, шла бы и ты спать!»
Старший брат думает: «Коли в этом вся беда, так еще ничего».
Вот он и говорит:
— Птица
Но в тот самый миг Птица Булбулис ударила его крылом, и — глядь! — превратился старший брат в березу.
На другое утро идут оба брата на мост и видят кровь на зарубке. Тотчас средний брат сбирается в путь и скачет в девятое государство брата искать. Приезжает туда, король ему и говорит, что ходил брат за Птицей Булбулис, да так в саду и остался. Тогда заходит средний брат в сад, поискал в одном, в другом месте — нет ни брата, ни липы с тремя вершинами. Наконец сунул голову меж густых берез: да, — липа-то стоит, а брата нет. Схоронился брат в траве на полянке и ждет. Тишь кругом. Солнышко закатилось, и вскоре наполнился весь сад щебетом, будто тысячи и тысячи птиц вдруг запели в нем. Тут же подлетает и сама Птица Булбулис. Села на золотую клетку, огляделась и жалобно-прежалобно молвит:
— Все спят; неужто ни единой души нет, кто бы сказал: «Птица Булбулис, шла бы и ты спать!»
Средний брат ничего не говорит. Немного погодя Птица Булбулис опять жалобно-прежалобно молвит:
— Все могут спать, только я не могу; неужто нет ни единой души, кто бы только эти слова сказал: «Птица Булбулис, иди спать!»
От таких слов разжалобилось сердце у среднего брата. Он и говорит:
— Птица Булбулис, иди спать!
Но в тот самый миг Птица Булбулис ударила его крылом, и — глядь! — превратился средний брат в березу.
Поутру идет младший брат к мосту и видит — на зарубке кровь. Тотчас сбирается он в дорогу и скачет в девятое государство братьев искать. Прискакал туда, король и говорит, что, мол, ходили братья за Птицей Булбулис, да так в саду и остались. Заходит младший брат в сад, поискал в одном, в другом месте — ни братьев, ни липы с тремя вершинами. Под конец сунул голову меж густых берез — да, липа-то стоит, а братьев нету, только трава примята. Притаился младший брат в траве, да так, чтобы можно было до золотой клетки рукой достать, и ждет. Тишь кругом. Солнышко закатилось, и вскоре весь сад защебетал, будто тысячи и тысячи птиц вдруг запели в нем. Тотчас и Птица Булбулис прилетела. Села она на золотую клетку, огляделась и жалобно-прежалобно говорит:
— Все спят; неужто нет ни единой души, кто бы сказал: «Птица Булбулис, иди спать!»
Младший брат промолчал. Немного погодя Птица Булбулис снова жалобно-прежалобно молвит:
— Все могут спать, только я не могу; неужто нет ни единой душеньки, кто бы эти слова сказал: «Птица Булбулис, иди спать!»
Младший брат ни слова не сказал. Тогда, малость погодя, Птица Булбулис давай плакать; всхлипывает да бормочет:
— Все спят, только мне одной глаз не сомкнуть; неужто нет ни единой душеньки, кто бы эти словечки мне сказал: «Птица Булбулис, поди и ты спать!»
Тут младший брат видит — больше не утерпеть ему; он было уж хотел сказать эти слова, но, на счастье, Птице Булбулис надоело, и она прыгнула в золотую клетку. Как она в клетку-то вскочила, так младший брат сразу смекнул, что хорошо он сделал, промолчав. В клетке Птица Булбулис огляделась по сторонам и, никого не услышав и не увидев, спокойно уткнулась клювом в перья и заснула.
Младший брат потихоньку выполз из травы и осторожно потянулся через дверцу к колечку. Только-то он правой рукой снял колечко с когтя левой ноги, как левой рукой — хлоп! — запер дверцу клетки. Птица Булбулис сразу проснулась, рвется и брыкается, скачет и плачет. Долго она так билась, только к рассвету притихла и тогда, голову повесив, сказала: