Лава
Шрифт:
Она обняла меня сзади за шею, прижалась щекой к моей щеке. Голос ее сделался игривым.
– А что мы будем там делать?
– Отдыхать... А вообще-то, мне нужно повидаться там с одним человеком, узнать у него кое-что по работе. Садись рядом!
– Я мягко и нежно взял ее за локоть, усаживая в штурманское кресло.
– И пристегни ремни!
– Ты боишься за мою жизнь?
– спросила она, словно, удивившись.
– Еще бы! Это же самое дорогое, что когда-нибудь было у такого непутевого парня, как я!
Выражение ее глаз мгновенно изменилось, но я не понял, как именно. Она порывисто бросилась мне
– Максим!
– Юли! Ну, будь хотя бы чуточку благоразумнее! Мы же разобьемся!
– Не буду, не буду!
Она подняла ко мне пылающее лицо.
– Когда ты так говоришь, я не могу быть разумной! Ведь я - дура! Правда, Максим, дура!
– На глазах у нее блестели слезы. Зажмурившись, она затрясла головой, словно, стряхивая их.
– Нет, правда!
– доказывала она с каким-то детским упорством.
– Ведь подумать только, когда-то я еще раздумывала над твоим предложением жить вместе! А ты вернулся ко мне, несмотря на все, и как будто ничего не было... Родной мой!
Она подарила мне такой долгий и крепкий поцелуй, что я чуть не задохнулся.
– Ну, я тоже порядочный осел!
– сказал я, отдышавшись, чувствуя, как бешено, колотится сердце в груди, отдаваясь гулкими ударами в висках.
– Бросил тебя одну, и ради чего? Самовлюбленный идиот!
– Нет, не надо!
– Ее быстрая рука протянулась ко мне, и я почувствовал, как ее теплые пальцы легли на мои губы.
– Не говори так! Значит, это было нужно... для нас обоих. Мы оба должны были понять, чего стоят наши чувства, должны были проверить себя...
Я на мгновение окунулся в ее глаза, чувствуя себя утлым суденышком в безбрежном просторе океана. Невольно пришедшие на память строки сорвались с моих губ:
Твои глаза - янтарный омут грез.
Я утонул в нем, времени не зная.
В них целый мир из радости и слез.
Я в нем живу, надеясь и мечтая...
– И о чем же ты мечтаешь?
– негромко спросила она, после некоторой паузы, склоняясь ко мне. На губах ее играла возбужденная улыбка.
– Я хочу, чтобы мы всегда были вместе.
Она так долго всматривалась в мое лицо расширившимися зрачками, что я снова почувствовал легкое головокружение, погружаясь в эти бездонные омуты.
– Теперь ты будешь мой... до самой смерти!
Как это было сказано! Сила и твердость, прозвучавшая в ее голосе, заставили меня внутренне содрогнуться. Словно, зачарованный, я погружался в ее глаза, в темную глубину ее зрачков, на дне которых все сильнее разгорался таинственный обжигающий пламень. " Боже мой! Как же она прекрасна!" - единственная сумасшедшая мысль носилась в моей голове необузданным ветром, и каждая клеточка моего тела тревожно сжималась в сладостной истоме, пытаясь, и не в силах объять это безбрежное море красоты, тепла и нежности, исходившее от нее... Да, и возможно ли такое?
Я не понял почему, но небо вдруг оказалось прямо надо мной, а внизу, сквозь прозрачное стекло кабины, бескрайняя равнина расстилала нам свое покрывало из серебристых трав. Я почувствовал себя ангелом, парящим над всем этим миром - таким далеким и чужим. Что он сейчас для меня?.. Завораживающая, бездонная глубина глаз Юли приковала мой взор. Я нашел губами ее рот, влажные, мягкие губы, чувствуя под ними твердость зубов, и снова задохнулся.
Когда она откинулась назад, глаза ее застилал туман. Судорожно сжимая мои плечи, она подняла лицо к небу, и мне показалось, что с уст ее слетает молитва. Я поймал ее - гибкую, как лань - в свои объятья. Ее высокая и упругая грудь оказалась рядом с моим лицом, и я с упоением прильнул к розовому, дерзко торчащему соску, нежно терзая его языком, не в силах утолить жажду страсти. Юли протяжно застонала. Я почувствовал, как дрожь прошла по всему ее телу. Она взяла ладонями мое лицо и принялась душить меня протяжными поцелуями. Движения ее бедер стали энергичными и отрывистыми. Мутный омут ее глаз молил о пощаде, а губы шевелились в беззвучных словах - то ли страстных признаниях, то ли таинственных заклинаниях. Я почувствовал, как с каждым новым толчком плоть ее все сильнее сжимает мою плоть, и безропотно отдался этому новому наслаждению. Вдруг она резко выпрямилась, изогнувшись всем телом, словно, натянутая тетива лука. Грудь ее, рвущаяся к небу, вздрагивала от порывистого дыхания. Она уперлась горячими ладонями мне в живот там, где сливались наши тела, и в этот миг я почувствовал, как раскаленная пружина, скручивавшаяся во мне, стремительно вырвалась наружу, пронзая ее влажную плоть. Протяжный крик упоения и сладострастия пронесся над равниной, и я не сразу понял, что это кричали мы оба, не в силах сдержать восторга и облегчения...
Теперь она сидела в кресле, подле меня, - присмиревшая, утомленная и бесконечно счастливая, - а я старался не выпускать из рук штурвала, только дивясь тому, как это мы не разбились во время этого безумства. Внизу по-прежнему расстилались бескрайние просторы иссушенной солнцем равнины, уходившей к далекому темному горизонту. Серебристые травы под нами разбегались широкими волнами, и казалось, что мы плывем по таинственному сказочному морю.
– Как ты думаешь, Максим, - нарушила молчание Юли, - душа действительно вечна, как нас учат в школе, или же она умирает вместе с нами?
– Душа?
– Я посмотрел на нее.
– Думаю, никому не дано истребить то, что стоит намного выше всего остального мира, даже всей Вселенной, как нельзя уничтожить солнечный свет! Душа каждого из нас проживает множество жизней, постоянно воплощаясь в новых обличиях, прежде чем уйти в иной, неведомый нам при жизни, мир тонких энергий, в котором слита вся энергия мира. Наше тело - лишь временное пристанище для нашей души в ее бесконечных скитаниях по Вселенной, так же, как для нас, для всех, пристанищем является наша Земля.
– А что будет, когда истекут все эти жизни? Душа умрет?
– Не знаю... Не думаю. Энергия не может умереть.
– Но что же тогда? Что?
– допытывалась она.
– Что тогда смерть? Где начинается ее граница и заканчивается ее власть? Я хочу понять, почему раньше люди так страшились смерти, если их души вечны, всегда жили, и будут жить? Откуда этот страх?
– Ты тоже боишься смерти?
– Я внимательно посмотрел на нее.
– Смерти?..
Какое-то время она думала, отрешенно глядя за стекло кабины. Наконец, призналась: