Лавандовое поле надежды

Макинтош Фиона

– Неважно – умею ли. Расскажите, что надо делать, а уж я подстроюсь.

– Заходите в кафе каждый день. Ждите указаний. Но, Анжелина, мы должны вас беречь.

– Я понимаю. И все же, если я могу пригодиться, позвольте мне помочь!

– Хорошо. Возможно, что-нибудь подвернется в самом скором времени.

– Говорят, кто-то перерезает телефонные провода, – вспомнила девушка пересуды на улицах. – Сильвия?

Арман усмехнулся и поднялся, потягиваясь в скудных лучах солнца.

– Она оборвала телефонную линию к северу от Парижа, вынудив немцев вести

переговоры по радио. А значит, Блетчли-холл получил возможность радиоперехвата.

– С ней все в порядке?

– У меня нет никаких причин думать обратное.

Поднявшись, Лизетта расцеловала его в обе щеки.

– Спасибо, Арман. Не только за сегодня, а вообще… За то, что прикрывали меня. Я не хотела отнимать у вас столько драгоценных часов.

– За это скажите спасибо Фосилю. Надеюсь, он вернется к вам живой и невредимый.

– Я тоже, – пробормотала Лизетта, мечтая как можно скорее увидеть Люка. – Я очень надеюсь.

33

Прочитав записку Сильвии, Люк на следующее утро покинул Париж. Ему не хотелось думать, что именно насмешки жестокой красавицы погнали его прочь из города, но, как бы там ни было, все оказалось к лучшему. Немыслимо было оставаться там, где все напоминало о Лизетте. Уход с поста водителя при штабе лишил Люка возможности подобраться поближе к Килиану, но гестапо рано или поздно разоблачило бы юношу, это лишь вопрос времени. Пора было уносить ноги из Парижа. Лучше внести свой вклад в движение Сопротивления на юге, где разворачивалась основная борьба с захватчиками.

Главной задачей подпольщиков было любой ценой нарушить передвижения немцев. Теперь, когда личностью Лукаса Равенсбурга заинтересовалось гестапо, Люк использовал как прикрытие имя Кристиана Леве: на это имя у него имелись документы и удостоверения немецкого шофера при парижском штабе армии. Прикинувшись шофером, отправленным на юг возить какое-то высокопоставленное лицо, он уехал из Парижа на автобусе, всего за десять франков. Путь его лежал в Мон-Муше – одно из ключевых мест, где требовалось задержать немецкие войска. В этой гористой местности таланты и умения Люка особенно пригодятся.

Ночуя где придется, воруя еду или пробавляясь подаянием какого-нибудь дружественно настроенного крестьянина, Люк пешком добрался до Монтлюкона, где обосновались гестаповцы. Купив себе краюху хлеба и ломоть сыра, он осторожно прощупал владельца лавки и решил рискнуть. Надо войти в контакт с местными партизанами – иных путей нет. К великому облегчению Люка, лавочник – с виду нытик и плакса – оказался сторонником де Голля.

– Ступай к виадуку Гараби, – посоветовал он. – Если тебя захотят отыскать, то так и сделают.

По пути к виадуку Люк с удивлением обнаружил, что местные жители выставили круглосуточные дозоры, чтобы орудующие в этих краях партизаны не уничтожили последнюю оставшуюся дорогу на Париж.

– Они уже все железнодорожные мосты взорвали, – жаловались горожане.

Люк дивился глупости обывателей. Неужели они и в самом деле хотят, чтобы у немцев остался

легкий доступ к Парижу? Несколько часов спустя ему многозначительно кивнул какой-то незнакомец. Вслед за ним Люк скрылся в лесу, где и присоединился к партизанам, с которыми провел не одну неделю. Всего в районе насчитывалось около десяти тысяч маки – место для летучих отрядов было выбрано идеально. Кругом сжимали кольцо немецкие войска, но предводитель партизан даже и без артиллерии умудрялся поддерживать в своих людях спокойствие, решимость и боевой дух. Лондон обещал прислать оружие, но ускорить его доставку не удавалось.

Восемнадцатого июня на плато Мон-Муше разгорелась кровопролитная битва. Хорошо оснащенные немецкие отряды поддерживала тяжелая артиллерия, слабо вооруженные партизаны сражались из последних сил. Бой начался рано утром и длился до глубокой ночи.

У Люка не было особых навыков обращения с винтовкой. За время работы в Париже он усовершенствовал мастерство подрывника, но прежде не принимал участия в настоящей битве. Ужасная реальность схватки ошеломила его, от грома выстрелов голова шла кругом. Он взял на себя роль гонца, связного между партизанскими подразделениями. Ловкий и проворный, Люк от природы обладал великолепным зрением и прекрасно понимал горы, а за предыдущие недели неплохо узнал окрестности. Все это позволяло ему поддерживать связь между отрядами маки и оттаскивать раненых с поля боя.

Зорко осматривая гребень холма, Люк пробирался через кустарник, взвалив на плечи одного раненого, а второго волоча под руки. В бесчувственное тело на плечах попала пуля. Собрав последние силы, юноша затащил раненых в канаву за пригорком и чуть не разрыдался: партизана убили. Погибшему было не больше девятнадцати.

– Не принимай все так близко к сердцу, – сказал второй раненый, заметив отчаяние Люка. – Лучше умереть, чем работать на каком-нибудь вонючем заводе бошей.

Люк кивнул, глядя на мрачное, изможденное лицо партизана.

– Ты куда ранен?

– В ногу, над коленом. Могло быть и хуже. Вот, возьми. – Он снял шейный платок. – Затяни, ладно? Как можно туже.

Люк выполнил его просьбу. Раненый с гримасой втянул в себя воздух.

– Ты как?

– Жить буду. Дай мне пистолет этого паренька, сумею убить еще фрица-другого.

Скалы вокруг сотряс очередной взрыв.

Люк вытащил из кармана погибшего пистолет.

– Меня зовут Люк. До войны я выращивал лаванду.

– А я – Клод, выращивал маслины и виноград. Лучший уксус, лучшее оливковое масло на юге.

Он усмехнулся сквозь запекшуюся кровь, что покрывала его лицо. Люк не знал, Клода ли это кровь или кого другого. Да и какая разница?

– Спасибо за пистолет, – кивнул Клод и добавил: – Если найдешь бутылку анисовой водки, я и от нее не откажусь.

Люк мрачно рассмеялся. Дым после взрыва рассеялся. На склоне слева от Люка с Клодом виднелись окровавленные тела. Трое партизан погибли, но один еще шевелился.

– Клод, там нужна моя помощь, – сказал Люк.

– Славный ты парень. Я тебя не забуду. Ступай.