Лавина
Шрифт:
– Так тайников было много? – переспрашивает Хиро.
– Надо думать. Несколько лет назад Лагос обратился к Л. Бобу Райфу.
– Правда?
– Ага. Понимаете, на Райфа работает миллион программистов. Он до смерти боялся, что они крадут его информацию.
– Я знаю, что он прослушивал их дома и все такое.
– Вы знаете это только по той причине, что нашли материал в папке Лагоса. А Лагос взялся это откопать потому, что проводил маркетинговое исследование. Искал того, кто мог бы заплатить ему в твердой валюте за то, что он накопал и спрятал в
– Он думал, – говорит Хиро, – что Л. Бобу Райфу могут пригодиться кое-какие вирусы.
– Вот именно. Видите ли, я всего этого дерьма не понимаю. Но надо думать, что он отыскал старый вирус или что-то подобное, который был нацелен против интеллектуальной элиты.
– Технологического жречества, – говорит Хиро. – Инфократов. Вирус уничтожил всю инфократию Шумера.
– Как скажете.
– Но это же безумие, – говорит Хиро. – Это то же самое, как если бы вы, узнав, что служащие крадут у вас авторучки, поставили бы всех к стенке. Райф не смог бы использовать вирус, не уничтожив мозги своих программистов.
– В его изначальной форме – да, – продолжает стеклян-ноглазый. – Но все дело в том, что Лагос хотел этот вирус исследовать.
– Исследования в области информационной войны.
– В точку. Он хотел изолировать эту штуку и модифицировать так, чтобы с ее помощью контролировать программистов, не выбивая им при этом мозги.
– И у него получилось?
– Кто знает? Райф украл идею Лагоса. Просто взял и украл. И Лагос понятия не имел, что Райф с ней потом сделал. Но через несколько лет он начал беспокоиться: слишком много странного происходило у него на глазах.
– Например, бурный рост паствы в «Жемчужных вратах преподобного Уэйна».
– И эти русские пятидесятники, которые все иноязычат. И тот факт, что Райф принялся выкапывать древний город…
– Эриду.
– Ага. И вся затея с радиоастрономией. Лагосу было о чем волноваться. Он обратился к той девушке, с которой у вас был роман…
– К Хуаните.
– Ага. Милая женщина. Еще он обратился к мистеру Ли. И поэтому можно сказать, над этим небольшим проектом работают самые разные люди.
46
– Куда они подевались? – вдруг спрашивает Хиро.
Все выискивают глазами поплавок с русскими, будто разом заметили, что его нет на месте. Наконец они его видят: обломок замер в четверти мили позади них. Крупные шишки и телохранители теперь стоят и смотрят в одну и ту же сторону. Вокруг кружит быстроходный катер, чтобы подобрать конец.
– Они, наверное, нашли способ отсоединить буксирный трос, – говорит Хиро.
– Маловероятно, – отвечает стеклянноглазый. – Он был закреплен на днище, под водой. И это стальной трос, поэтому им было его никак не перерезать.
Хиро замечает еще одно суденышко, покачивающееся в волнах на полпути между русскими и буксировавшим их катером. Суденышко настолько мало, так низко сидит в воде, выкрашено в такие тусклые естественные цвета, что почти неразличимо. Каяк. А в нем – длинноволосый человек.
– Вот черт, –
Человек в каяке оглядывается назад, оценивая волны, потом вдруг поворачивается и начинает усиленно грести, разгоняясь и каждые несколько гребков оглядываясь назад. Сзади его нагоняет большая волна, и в тот самый момент, когда она набухает под каяком, скорость лодчонки достигает ее. Каяк остается на гребне волны и летит вперед, будто ракета, летит на самом гребне, внезапно развивает скорость вдвое большую всего, что держится на воде.
Упираясь в воду концом весла, человек в каяке слегка отклоняется, потом опускает весло на пересечку курса и, запустив руку на дно каяка, достает небольшой темный предмет, трубочку длиной в четыре фута, которую укладывает себе на плечо.
Он и катер проходят друг подле друга, направляясь в противоположные стороны, их разделяет не более двадцати футов воды. А потом катер взрывается.
«Каулун» отошел от места действия на добрую сотню ярдов. Он разворачивается настолько круто, насколько вообще способно судно таких габаритов, пытается совершить поворот на сто восемьдесят градусов, чтобы вернуться и разобраться с русскими и – что более проблематично – с Вороном.
А Ворон гребет к своим дружкам.
– Ну и сволочь, – бормочет Ливио. – Что он собирается сделать? Отбуксировать их на Плот на своем чертовом каяке?
– У меня мурашки по спине, – говорит стеклянноглазый. – Проверьте, есть ли у нас наверху ребята со «стингерами». За ними, наверное, вертолет прилетит.
– Никаких других кораблей на радаре, – рапортует вошедший с мостика солдат. – Только мы и они. И никаких вертолетов.
– Вам известно, что Ворон таскает за собой боеголовку, да? – спрашивает Хиро.
– Слышал. Но в каяке места для нее не хватит, он слишком мал. Не могу поверить, что кто-то согласится выйти в море на таком корыте.
Из моря вырастает гора. Пузырь черной воды, который все поднимается и расширяется. Позади от бешено раскачивающегося на волнах плотика возникает черная башня, вертикально поднимающаяся из воды, на ее вершине распростерлась пара крыльев. Башня все растет, крылья все поднимаются над водой, а по обе стороны от них гора поднимается и обретает очертания. Красные звезды и несколько цифр. Но никому не нужно разбирать цифры, чтобы понять, что это подводная лодка. Подводная лодка с ядерными боеголовками.
А потом она останавливается. Так близко к плотику, что Гуров и компания практически могут на нее перепрыгнуть. Ворон гребет к ним, точно стеклянный нож прорезая волны.
– Черт меня побери! – говорит стеклянноглазый. Он совершенно поражен. – Черт меня побери, черт меня побери, черт меня побери! Дядюшка Энцо будет недоволен.
– Откуда вы могли знать? – говорит Ливио. – Может быть, нам открыть по ним огонь?
Не успевает стеклянноглазый принять стратегическое решение, как на батарейной палубе ядерной подлодки открываются люки. Первый снаряд падает в каких-то нескольких ярдах от «Каулуна».