Лавка антиквара
Шрифт:
— Оружие?
— А как же без него! Этого добра навалом! — кивнул я. — Оружие разбирают на составные части и отправляют несколькими посылками. Пистолетик, не желаешь приобрести? Легендарный «Desert Eagle» — «Пустынный Орел». С доставкой частями по всему Миру. Думаешь, так уж сложно спрятать и переслать разобранное оружие или запаянную в банку взрывчатку? Хочешь?
— Нет уж, спасибо.
— Не хочешь «Пустынный Орел»? Ладно. Тогда твоему вниманию приятный и удобный в употреблении австрийский «Glock» для нужд усталых бизнесменов и для решения их жизненных проблем. «Заказ Дмитрия» — сразу видно нашего соотечественника. Интересно, кто такой этот Дмитрий? А вот ещё два «Глока», уже с глушителями. Опять
— Слушай, но почему тогда эту сеть до сих пор не прикрыли? Фильтры у провайдеров, настройка каких-нибудь файрволов? Это же нетрудно.
— А вот не знаю... Как говорят в Одессе — «я в полном изумлении по этому вопросу». На самом деле Тор ведь не задумывался для бандитов и незаконной порнографии. Он создавался под какие-то военные нужды, но в итоге был кем-то рассекречен и выложен в открытый доступ, после чего началось активное развитие. Пользоваться стали самые различные люди, начиная от правозащитных журналистов, стремящихся сохранить инкогнито в общении с источниками, заканчивая фэбээровцами, не желающими светить официальные ай-пи адреса. Причем непосредственно в сети Тор, как технического достижения, ничего плохого вроде бы нет. Это очень удобный и хороший инструмент для защиты неприкосновенности частной жизни человека и обхода интернет-цензуры. По идее. Вообще-то власти разных стран пытаются бороться с глубоким интернетом. Не знаю, как у нас в стране, а вот спецслужбы Германии как-то раз даже осуществили захват шести компьютеров, работавших узлами сети Тор на основании того, что они были незаконно использованы для доступа к нелегальной порнографии. Но это такие мелочи, что даже смешно говорить. Как-то немецкая полиция арестовала в Дюссельдорфе некоего мужика, организовавшего у себя на компьютере Тор-сервер, через который некто неизвестный отправил ложное сообщение о теракте. Правда, вскоре этот чувак всё равно был отпущен, он, вроде бы, решил отказаться от дальнейшего использования своего компа в качестве выхода в Тор.
— Надо же, какие впечатляющие результаты, — засмеялась Маша.
— Я слышал только про этот случай, — подтвердил я. — Об этом даже в прессе писали.
— Один раз всего? И то без особого толку.
— Европа! Демократия! Свобода слова и информации в действии. Вот китайцы навели у себя порядок. Вроде бы. В чёрный список Великого Китайского Фаервола были включены процентов восемьдесят ай-пи адресов Тор-серверов.
— Почему не сто?
— Ну, всех адресов не знает никто, они же постоянно вновь появляются. Даже в Поднебесной их не знают. А может и специально. Но что интересно: сколько я ни смотрел, но так и не нашел фактов борьбы с Тором отечественных правоохранительных органов. Возможно, секретят или анонимно всё делают.
— А возможно, и вообще не делают.
— Тоже не исключено.
— А зачем...
— Для чего я тебе это рассказываю? — упредил Машин вопрос я. — Во-первых, ты сама попросила. А во-вторых, вот зачем. Тор — основное место обитания Интернет-пиратов и вообще разных нелегальных торговцев. Надо поискать, не продают ли там твои картины? Или чужие, но под твоим псевдонимом? Распознать сможешь только сама, я тут не помощник. И ещё одно. Когда ты в следующий раз увидишь сообщение, что закрыли очередной торрент-трекер или взяли за одно место очередного пирата, не спеши возмущаться и подписывать всякие скандальные письма в защиту свободы информации тоже не торопись…
— А откуда ты знаешь,
— Знаю, видел. Это же было открытое письмо. Оно вон растиражировано по всей Сети, читай, сколько влезет. Вообще, образ интернет-пиратов слишком идеализирован в последнее время. Проблема, видишь ли, сильно глубже, чем кажется, и с этой заразой нужно бороться радикально. А пока не возникнет широкого резонанса по проблеме, такая инфекция и дальше будет расползаться, как чума. Там же, в Тор-сети обитают какие-то дурацкие сатанинские сектанты, террористические организации, всевозможно тайные общества…
— Погоди… но ты же сам живешь за счет ну, этой сети, да? За счет Тора? Что-то ты подозрительно хорошо во всем этом разбираешься.
— Э, нет, девушка. Я Тором вообще не пользуюсь. Просто смотрю, где что. Так, для общего развития и повышения собственной эрудиции. Я теперь умный. Работаю деликатно, на значительно более глубоком уровне. Вернее — раньше работал, ну, ты знаешь. Тор мне давно уже не нужен: я вообще не занимаюсь нелегальной.
— Да? — с ноткой сомнительной иронии в голосе спросила Маша. — А что, можно установить у себя на компе такую хрень, ничего не делать, а только собирать чужую инфу?
— Можно, если очень надо. Почему нет? Я тебе потом покажу что да как. А если тебе будет очень уж интересно, сама ищи подробности в форуме, а то я уже задолбался рассказывать… Слушай, а чего такая веселая сегодня? Случилось чего?
— Случилось. Сегодня ещё одну свою работу продала.
— Поздравляю. Слушай, а твои картины. Эти мертвые дома, безжизненные улицы, рассыпающиеся в прах известные всем здания. Они же выглядят просто страшно…
— Ты говорил, что в них есть очарование.
— Да, ужасающее очарование гибели. Иногда они меня пугают. Откуда у тебя такие сюжеты?
— Так. Выползают откуда-то. Сейчас это модно, и продается. А если б я рисовала откровенный примитивизм, цветочные букетики, сусальные церковки, сладеньких девочек и улыбающихся котиков…
— То что?
— Не могу. Противно. Этим пусть кто-нибудь ещё занимается. У нас таких и так полно, помимо меня.
— Ясно, — сказал я, погрешив против истины. — Слушай, самое интересное чуть не забыл. Как-нибудь, когда время будет, узнай у этой своей Марины, ненавязчиво так, за сколько она продавала и продает твои картины? На какой выставке, когда и где? И ещё я бы все бумаги у неё попросил и договора потребовал. Счета, накладные. Ну, всё, что можно. Финансовую документацию.
— А что случилось?
— Надеюсь, ничего страшного. Возможно, это у меня паранойя такая. Но есть подозрение, что подруга сильно тебя обманывает, и работы твои гораздо больше стоят.
20. Татуировка
Зима в Москве наступила как всегда: неожиданно, вдруг и сразу. Забеспокоились коммунальные службы, автовладельцы ломанулись менять резину, участились дорожные аварии, а городские пробки стали совсем непробиваемы.
Ночью пошел большой снег. Белыми пушистыми хлопьями опускался он в толще воздуха, и порывы ветра кружили его то быстрее, то медленнее. Казалось, природа, наконец, вспомнила, что пора бы начаться зиме. Люблю вот так, в темное время суток, запахнувшись в куртку, выйти на балкон и стоять на относительно свежем московском воздухе. В домах напротив горят окна, и я наблюдаю, как люди что-то делают там, в своих квартирах. Кто-то готовит на кухне, кто-то переодевается в спальне, кто-то ругается. Меня всегда удивляла стойкая убежденность людей в собственной невидимости. Чем дальше от земли этаж, тем незаметнее. А как ещё можно объяснить, что большинство окон не закрыто занавесками? Все уверены, что никто их не увидит на высоких этажах.