Лавкрафт
Шрифт:
От других прозаических текстов 1933 г. веет как стремлением к экспериментаторству, так и неуверенностью в своих силах. Осенью 1933 г. Лавкрафт задумал, судя по всему, переделать «Грибы с Юггота» в рассказ. В итоге появился отрывок, позднее получивший заголовок «Книга» и явно связанный с первыми тремя сонетами — «Книга», «Преследователь» и «Ключ». Но дальше начала дело не пошло — отрывок так и остался отрывком.
Другое «произведение» того времени — очень четкий и связный пересказ сна Лавкрафта, включенный им в письмо к его старому другу по переписке Б. Дуайеру. Во время сновидения фантаст увидел некоего жуткого человека: «Черты его болезненножелтоватого лица могли быть сочтены правильными, если бы не нависавший над ними неестественно огромный лоб. Волосы пришельца были аккуратно подрезаны и приглажены, подбородок, несмотря на свежие следы бритвы, уже просвечивал
369
369. Лавкрафт Г.Ф. Служитель зла. Пер. В. Дорогокупли // Лавкрафт Г.Ф. Затаившийся страх. Полное собрание сочинений. Т. 1. М., 1992. С. 420.
Неизвестный сжигает какие-то книги, а потом пытается повеситься. Рассказчик старается помешать ему, ринувшись вперед, после чего зловещий священник замечает свидетеля и решительно направляется в его сторону. Главный герой стреляет в злодея из какого-то подобия лучевого аппарата, и тот падает в лестничный проем. Однако когда рассказчик приходит в себя, то мертвого тела под лестницей он не находит. Сбежавшиеся же свидетели в ужасе смотрят на него, говоря, что подобное случалось и раньше. Героя подводят к зеркалу, и он видит там чужака: «Передо мной стоял худой темноволосый человек среднего роста, в облачении англиканского священника, лет тридцати или около того, в очках без оправы, стальные дужки которых поблескивали из-под уродливо огромного лба. Это был все тот же безмолвный пришелец, сжегший в камине свои фолианты. Отныне я был обречен провести остаток своих дней в облике этого человека и тем самым еще на некоторое время продолжить в себе его жизнь» [370] . Эта часть письма, если ее аккуратно извлечь из общего текста, действительно выглядит вполне законченной миниатюрой. Она и была опубликована в апреле 1939 г. в «Уиерд Тейлс» под названием «Служитель зла». (Впрочем, О. Дерлет сомневался, что отрывок был записан именно в 1933 г., и датировал его более поздним, 1937 г.)
370
370. Там же. С. 423.
Но если в творческом плане год оказался не слишком продуктивным, то в отношении новых знакомств все обстояло не так плачевно. В первую очередь именно весной 1933 г. с Лавкрафтом впервые списался Р. Блох, позднее ставший одним из самых заметных авторов мистики и триллеров 40–60 гг. XX в., создателем знаменитого «Психо». Шестнадцатилетний Блох, проживавший в Милуоки, отправил письмо Лавкрафту без особой надежды на положительную реакцию и был просто потрясен, получив обстоятельный и доброжелательный ответ. В ходе завязавшейся переписки старший товарищ не только наставлял младшего в «тайнах литературного мастерства», но и давал прямые советы по исправлению текстов. Во многом благодаря этой помощи в июле 1934 г. Блох опубликовал первый рассказ в «Уиерд Тейлс», а затем стал одним из постоянных авторов журнала.
Два других корреспондента, завязавшие переписку с Лавкрафтом в 1933 г., были существенно старше Блоха. Знакомство с Г. Кенигом началось с курьеза. Фанатичный собиратель редких книг, он обратился к Лавкрафту за советом: где можно достать экземпляр «Некрономикона»? Обескураживающий и разочаровывающий ответ писателя не слишком огорчил Кенига, он все равно отреагировал благодарственным письмом, и постепенно между ним и автором из Провиденса завязалась постоянная переписка. Помимо просто дружеской поддержки, Кениг, по просьбе Лавкрафта, будет присылать ему разные фантастические книги, в том числе и весьма редкие.
Именно Кениг познакомил своего друга с творчеством британского фантаста У.Х. Ходжсона. На Лавкрафта, до этого читавшего только сборник рассказов «Карнаки, охотник за привидениями», произвело огромное впечатление титаническое воображение британца, проявившееся в романах «Дом в порубежье» и «Ночная земля». Последняя книга, в которой упоминаются события, произошедшие за периоды в миллионы лет, особенно поразила Лавкрафта.
Летом 1933 г. Лавкрафт также получил письмо от бывшего телеграфиста Р. Сирайта, просившего обработать некоторые из его рассказов и помочь с их публикацией. Фантаст счел эти тексты вполне профессиональными, хотя и дал ряд советов автору. После этого Сирайту удалось пристроить несколько историй в журналы, он сообщил об этом Лавкрафту и также постепенно вошел в число его постоянных корреспондентов.
История с публикацией текстов Сирайта любопытна еще потому, что она показывает, с какой легкостью самые разные авторы включались в игру в псевдомифологию, затеянную Лавкрафтом и его друзьями. Зная о выдуманных мистических книгах, упоминающихся в произведениях своего товарища, Сирайт в качества эпиграфа к рассказу «Запечатанный бочонок» поставил отрывок из неких несуществующих Эльтдаунских таблиц. Лавкрафт оценил изобретение приятеля по переписке, и позднее ссылки на Эльтдаунские таблицы появятся и в его произведениях — повести «За гранью времен» и рассказе «Дневник Алонзо Тайпера».
С начала 30-х гг. XX в. ссылки на общих псевдобожеств продолжали стабильно включать в свои рассказы К.Э. Смит и Р. Говард. Особенно в этом плане отличился фантаст из Техаса, прописавший в ряде текстов связную биографию фон Юнцта.
Но все же главными «игроками в квазимифологию» этого времени оказываются самые молодые корреспонденты Лавкрафта. Д. Уондри с 1932 г. трудился над целым романом, написанным в лавкрафтианском стиле — «Мертвые титаны пробуждаются». Лавкрафт, прочитавший текст в рукописи, горячо его одобрил и предложил целый ряд советов по улучшению будущей книги. Увы, роман ждала не слишком счастливая судьба — он был опубликован лишь в 1948 г., под заголовком «Паутина острова Пасхи».
Велико было и стилистическое воздействие «дедушки Теобальда» (как особенно любил в это время подписываться Лавкрафт) на его молодых приятелей. С.Т. Джоши отмечает, что у Д. Уондри это воздействие лучше всего заметно в таких рассказах, как «Древесные люди М’Бва», «Создатели ведьм» и «Хрустальная пуля». Не менее сильным было влияние произведений старшего коллеги и на тексты Р. Блоха. Почти каждый из них Лавкрафт прочитывал и внимательно комментировал, а рассказ «Слуги Сатаны» даже частично написал вместе со своим молодым корреспондентом. Впрочем, эту историю об американских дьяволопоклонниках XVII в., которых герой-проповедник побеждает, избивая Библией, нельзя отнести к удачам ни Блоха, ни тем более самого Лавкрафта.
«Мастер ужасов» из Провиденса несомненно желал молодым приятелям всяческих успехов, но при этом считал, что ремесленная работа по созданию шаблонных развлекательных текстов неизбежно погубит их талант. Его презрение к сугубо профессиональной писательской деятельности, при которой автор готов в любой момент писать любой текст на любую тему, никуда не исчезло. Лавкрафт высоко ценил хороший стиль или умение выстроить захватывающий сюжет, однако считал, что их губит безжалостная и неразборчивая эксплуатация литераторов. И пусть он несколько смягчил прежние взгляды на сочинение книг только как на «благородное развлечение для джентльменов», отголоски этих воззрений все равно проскальзывают в его письмах и в его высказываниях 30-х гг.
Массовая литература, с ее неизбежным потаканием не самым изысканным вкусам читателей и следованием готовым шаблонам, постоянно раздражала Лавкрафта. Тем более что он сам был вынужден сотрудничать в журнале, ориентировавшемся именно на стандартного «потребителя». В «Уиерд Тейлс» его частенько бесили и беспардонные требования Ф. Райта, и низкий уровень большинства публикаций, и даже обложки, на которых художники упорно лепили стандартных пышногрудных девиц, корчащихся в щупальцах очередного монстра. Ничего не имея против женской красоты, Лавкрафт тем не менее задавал друзьям сардонический вопрос: а какое отношение это имеет к мистической литературе? Ответ здесь лишь один — увы, таковы законы соответствующего рынка. Чего только не сделаешь для привлечения лишнего покупателя! (Кстати, очередным глупым мифом являются рассказы о том, что «пуританин» Лавкрафт якобы отрывал обложки «Уиерд Тейлс», смущаясь изображением женской наготы. Принадлежавшая ему полная подшивка этого журнала, хранящаяся в библиотеке университета Брауна, находится в идеальном состоянии.)