Лавондисс

Холдсток Роберт

Таллис помогла ему сесть и укутала плащом. Ветер стал холоднее.

— Приближается зима, — сказал Уинн-Джонс.

— Ужасная зима, — согласилась Таллис. — Похоже, она следует за мной всю жизнь.

— О Лавондиссе я знаю очень мало, но в одном уверен: это место снега, льда и зимы, той эпохи, когда земля замерзла. И я не знаю, почему он так важен для тебя и меня, да и всех остальных из середины двадцатого века. Поздние мифы превратили Иноземье в мир бесконечной охоты, бесконечного праздника, бесконечного удовольствия... солнечное место. Блестящий мир. Туда попадают через пещеры, могилы, тайные горные долины. Но все это только воображаемое исполнение желаний. Искатели

приключений стремились в Лавондисс с начала времен. Я спрашиваю себя, сколько из них знали, что найдут голый мир, место смерти и холода... никакой магии… только воспоминание о ней. И, тем не менее, в нем что-то есть. Что-то такое, что зовет. Привлекает.

— Я убеждена, что мой брат проник туда. Он позвал меня оттуда. Он попал в ловушку и я пообещала — дала Обещание Таллис — освободить его. Он пошел вверх по реке, и я туда пойду.

— Что ты найдешь там? — с улыбкой спросил Уинн-Джонс.

— Огонь, — мгновенно ответила Таллис. Она узнала о нем от путешественника, которого повстречала несколько лет назад. — Стена огня, которую поддерживают говорящие-с-огнем вышедшие из эпохи даже более ранней, чем тутханахи. Я пройду сквозь огонь и войду в Лавондисс.

— И сгоришь, — многозначительно прошептал шаман, покачав головой. — Никто не может пройти через огонь. Никакой человек. Я слышал о мифаго, которым это удалось, но они часть мифа, который говорит, что могильные холмы и охраняемые огнем долины — дорога в Иноземье. Ты должна идти совсем в другом направлении, через лес, намного более странный, чем этот крошечный Райхоупский.

— Гарри прошел там.

— Если Гарри действительно прошел там, — возразил старик, — он нашел своей собственный путь. Он никак не мог пройти через огонь. И ты не пройдешь. Ты человек, как и я. Мы не принадлежим этому миру. Мы — путешественники по нашему ожившему безумию. Вокруг тебя сны твоего брата, позже измененные мной, а в последнее время и тобой. И у нас есть то, чего нет у этих несчастных созданий. Свобода. Свобода выбирать. О, я знаю, Скатах тоже может выбирать свой путь, пока... но посмотри на него, коснись его, почувствуй его сознание... Я проснулся совсем недавно, но могу тебе сказать...

— Что? — обеспокоено спросила Таллис.

— Что лес, живущий в нем, позвали. Легенда призывает его. Его время с нами быстро кончается. Он должен идти в Бавдуин и присоединиться к своим товарищам-рыцарям.

Таллис стало плохо. Она посмотрела на земляной вал, где стояла высокая фигура Скатаха. Он смотрел на север, вдоль реки.

— Однажды у меня было видение, — сказала Таллис. — Я видела твоего сына именно в тот момент, когда он заслужил имя, которое Элефандиан дала ему при рождении: мальчик, который слушает голос дуба. Я еще не готова дать ему достичь мгновения славы. Еще нет...

Она хотела еще кое-что добавить, но Уинн-Джонс внезапно закрыл рукой ее рот. Она отшатнулась, удивленная гневом, исказившим его лицо, который быстро сменился раскаянием. Рука опустилась.

— Прошу прошения, — сказал старик. — Как и ты, я не готов узнать окончательную судьбу моего сына. Тогда у меня будет искушение вмешаться. А если мы вмешаемся, мы запутаемся. И попадем в ловушку... Я обнаружил это много лет назад.

Таллис наклонилась вперед, возбужденная его словами. Она подумала о брате, запутавшемся, пойманном в ловушку.

— Неужели Гарри вмешался в легенду? Быть может

он нашел дорогу в Лавондисс, изменил что-то и из-за этого попался?

— Очень может быть, — просто ответил Уинн-Джонс.

— Но как он сумел позвать меня?

— Чтобы ответить на твой вопрос, — сказал старик, — я должен узнать историю твоего детства. Расскажи мне все, что ты помнишь о Гарри. Все, что случилось с тобой во время учебы. Мне часто снится замок, сделанный из камня, который не камень...

— Старое Запретное Место, — сказала Таллис. — Или, по меньшей мере, часть рассказа. Я прошептала тебе о нем, пока ты спал.

— Расскажи опять, — тихо сказал ученый. — Быть может я видел это месте. Очень далеко отсюда, но оно очень похоже на то, о котором ты мне шептала.

У Таллис оборвалось сердце.

— Ты был в замке?

Но он покачал головой.

— Только видел издали. Он хорошо защищен ураганом, который удивит даже тебя. Прежде, чем осесть у тутханахов, я пошел вверх по реке и пересек большое болото. Но там было так холодно, что я вернулся. Далеко отсюда. Очень далеко. Для людей, вроде меня и тебя, приходит время, когда лес выкачивает из сознания все мифическое. Трудно описать это чувство: усталость, истощение души… Я чувствовал себя сильным, работа очаровывала меня, я оставался энергичным и мог любить женщин... — Он улыбнулся и тряхнул головой, в такт воспоминаниям. — Но что-то вернулось в землю и вошло в меня. И я пошел сюда, к тутханахам. Они — люди земли; их легенда — ужасающая, драматическая, почти бессмысленная. Каждый из них умирает, его хоронят и он рождается заново. Это часть легенды, конечно; ни ты, но я такого не переживем.

— С юга на холм поднимается Тиг, — крикнул Скатах с другой стороны загородки. — У него в руках топор.

— Помоги мне добраться до дома, — прошептал Уинн-Джонс. — Я устал и замерз. Ты расскажешь мне твои истории в тепле моей хижины. Я хочу услышать все истории.

— Меня уже просили, раньше, — улыбнулась Таллис. — Кажется это было целую вечность назад.

— Я воспоминаниях детства скрываются древние истины, — тихо сказал Уинн-Джонс. — Соверши это путешествие для меня... а потом опять сделай Лунный Сон. Я помогу тебе всем, чем смогу...

В сумерках появился орел и долго летал над деревней. Дети, подражая поведению птицы, ходили с вытянутыми руками. Юноши разделись и выкрасили себя в белое и черное, подражая узору на перьях хищника; знаком клана был охотничий глаз орла.

Пока все глаза глядели на величественную птицу, парившую высоко в небе, Таллис заметила значительно более мрачную стаю, устроившуюся на высоких деревьях около реки. Одна из птиц, хлопая крыльями, подлетела к высокому ильму, чьи ветви обломали жестокие ветра; осталось только две, торчавшие из верхушки дерева как узловатые рога. Черный аист, черный силуэт на фоне неба, опустился на один из рогов, и вскоре за ним последовали другие. Долгие минуты они наполняли северное небо, а их крики достигали деревни.

Скатах тоже увидел их. Он подошел к Таллис, поплотнее запахнув плащ. Долгие часы он ухаживал за отцом в длинном доме, и сейчас от него сильно пахло дымом.

— Это пророчество? — спросил он.

Таллис посмотрела на него. В его глазах светились участие и привязанность, но, как ей показалось, исчезли любовь и взаимопонимание, которые она разделяла с ним так много лет, пока они искали путь через лес.

— Не знаю, — ответила она. — Но они меня беспокоят

Он опять посмотрел на птиц.