Лаврентий Берия. 1953. Стенограмма июльского пленума ЦК КПСС и другие документы.

Сигачев Ю. В.

Голоса. Правильно.

Ворошилов. Хоть бы один написал письмо, где было бы сказано, что сделали вы с нашим великим вождем. (Смех). Ничего подобного не было. Никто его вождем не считал, никто его по-настоящему не знает и плюет на него, а если мы скажем, что он из себя представлял, то будут трижды плевать.

Голоса. Правильно.

Ворошилов. Он рассчитывал, что он себя провозгласит, а потом постепенно подберется. На какие мерзости он был способен? Он был способен на все. Спасибо товарищам, которые здесь сидят, что они

его разоблачили. Я об этом узнал последним. (Смех.) Я ему никогда не доверял, он это чувствовал и неособенно меня чтил.

Маленков. Правильно.

Голоса. Правильно.

Ворошилов. Вовремя мы его убрали. Не думайте, что один он исчез. А представьте себе, что в одно время могла бы исчезнуть головка правительства.

Голоса. Правильно.

Ворошилов. Мы, в такой международной обстановке живя, которая сейчас нас окружает, имея камуфлет (смех), были бы в тяжелом положении. Поэтому сейчас этого господина убрали вовремя. Это величайшая заслуга наших товарищей из Президиума Центрального Комитета партии, а теперь и всего Центрального Комитета, который единодушно и с настоящим пониманием дела понял этот вопрос. (Бурные аплодисменты.)

После смерти товарища Сталина задачи, вставшие перед нашей партией, государством, советским народом в целом, когда мы остались без Сталина, требовали, диктовали нам сохранение единства в наших рядах, монолитности и крепости. Каждый из нас берег как зеницу ока партию.

Объясняется это тем, что мы единство поставили, сговариваясь и не сговариваясь, каждый внутренне у тела нашего великого вождя переживал все это, мы понимали, что единство — это все, единство действий, путь, который нам указан великим Лениным и великим Сталиным, который мы должны во что бы то ни стало сохранить свободным для нашего движения вперед, — это наша священная и обязательная задача. А этот тип думал, что его не замечали. Этим объясняется, что он три месяца подвизался и кое-что навязал нам, даже то, что мы не хотели бы, но нам нужно было. Тут прямо я должен сказать это. Нам нужно было — пусть распоясывается дальше, и в конце концов мы увидим. И мы увидели, я уже сказал об этом. Нам по-настояшему не была ясна его конечная цель, мы только на протяжении его действий увидели.

Наша задача, товарищи, сейчас состоит не только в том, чтобы заклеймить преступления Берия, во многом навредившего нашему делу, но также и в том, чтобы направить наши усилия на претворение в жизнь всех тех предначертаний, которые перед нами в свое время Сталин наметил вместе со всей нашей партией, перед теми задачами, которые у нас сегодня особенно выпирают. Здесь об этом говорил и товарищ Маленков, об этом говорили и другие товарищи, относительно того, что мы должны сейчас, очистившись от этой скверны, а это скверна (у русских людей очень много хороших поговорок, и одна поговорка в известной степени подходит здесь — нет худа без добра) — это большое худо, но добро будет не меньшее. В каком смысле? Мы теперь будем поосмотрительнее, поосторожнее, побдительнее и всяких мерзавцев скорее будем узнавать и на чистую воду выводить.

Это одна задача, но главная задача, которую мы должны теперь, сохраняя единство наших рядов, блюдя чистоту нашей партии, состоит в том, чтобы экономику и политику внутреннюю и международную мы делали понастоящему.

Сельское хозяйство у нас находится, как уже сказано, в некотором запустении. Нужно сельское хозяйство, нужно колхозное дело немножко оживить. нужно наши совхозы, — товарищ Скворцов, не

смейтесь, вы много работали, но не много сделали, — нужно их сделать настоящими совхозами, советскими хозяйствами, потому что они сейчас являются очень жалкими и малоэффективными, малодоходными.

Голос. Правильно.

Ворошилов. Нужно все наше сельское хозяйство в целом, и общественное, и государственное, по-настоящему поднять на должную высоту.

Голос. Правильно.

Ворошилов. Это большая, сложная, но вполне разрешимая задача. О других вопросах я говорить не буду: у нас промышленность, оборонная промышленность — все это в более или менее надлежащем состоянии, но сельское хозяйство нуждается в бдительном и в самом, я бы сказал, большом внимании со стороны нашей партии, государства.

Очистившись от предателя и подлеца Берия и ему подобных, если они где-нибудь еще имеются и будут встречаться, мы становимся только сильнее, сплоченнее, еще увереннее в правоте нашего великого дела — дела Ленина-Сталина. Никакой враг не собьет нас с того славного пути, который указан нам и человечеству Лениным и Сталиным. Уверенной поступью вела и будет вести советский народ наша мудрая партия к тем сияющим вершинам коммунизма, за которые боролись мы, боремся, и убеждены, что в этой борьбе выйдем победителями. (Продолжительные аплодисменты.)

Хрущев. Слово имеет товарищ Кецховели. Подготовиться товарищу Арутинову — Армения.

Кецховели. Выводы и меры, принятые Президиумом ЦК в отношении Берия, правильны, и вся наша партия, весь советский народ одобрят их полностью и целиком. В своем докладе товарищ Маленков, выступавшие товарищи Хрущев, Молотов, Булганин, Каганович, Микоян и другие товарищи охарактеризовали преступную деятельность Берия. Сейчас, когда раскрыто подлое лицо изменника, синонимом хитрости, вероломства и подлости станет имя Берия.

Секретарь ЦК Компартии Грузии^{36} Мирцхулава обвинил меня в ряде п р о…

Никогда ни в какой другой партии, кроме Коммунистической партии, не состоял. В 1918–1919 гг., когда мне было 16–17 лет, примыкал к молодежной организации национал-демократов. Активной работы я в этой организации не вел, членских взносов не платил. Я это от партии не скрывал. Органами ЧК арестовывался в 1922 году (тогда я работал в деревне) перед праздником, кажется 1 Мая, на несколько дней. Никаких обвинений не предъявляли, освободили через 5–6 дней. Потом сказали, что это было в профилактических целях. (Смех.) Я это от партии не скрывал. В партию вступил поздно — с конца 1938 года кандидатом. До этого я действительно имел разговор с Берия в связи с вызовом меня в ЦК (тогда он работал секретарем ЦК Грузии) для назначения заместителем уполнаркомзага. Он мне порекомендовал вступить в партию.

С 1921 года — со дня установления советской власти в Грузии — я всю свою энергию, все свои силы и знания отдавал советскому строительству. Моя жизнь как на ладони, ее можно проследить от начала до конца.

В апреле 1952 года действительно на Пленуме ЦК КП Грузии меня рекомендовал Председателем Совета Министров республики Берия, который был прислан Политбюро для участия в работе Пленума. Должность эта входит в номенклатуру ЦК КПСС. Я не знаю, кто рекомендовал меня в ЦК. Товарищ Маленков занимался этим вопросом, наверное, вспомнит. Очевидно, не Берия. Тогда, когда у него появилась возможность выдвигать после смерти товарища Сталина, меня в апреле текущего года не выдвинули, а освободили с поста Председателя Совета Министров республики. Берия выдвинул себе угодных людей, таких, как, например, Мирцхулава. Мирцхулава заявил, что как будто члены партии выступали против меня на районной партийной конференции в мае этого года. Действительно, один делегат выступил с рядом обвинений. Я на конференции не присутствовал, был в районе, присутствовал на другой партийной конференции. Этого делегата Чичибая я в свое время снял с работы^{37}. Увидев, что меня нет на этой конференции, он оклеветал^{38} меня^{39}.