Лавровый венок я отправил на суп…

Губерман Игорь Миронович

* * *

А славно бы увидеть, как в одеждея лягу под венки при свете дняи женщины, не знавшиеся прежде,впервой сойдутся вместе у меня.

* * *

Приятель позвонил, что рядом он,тоскливо будет вечер нами прожит:бездарен и пронзительно умен,застольем наслаждаться он не может.

* * *

Я жил бегом, но вдруг устал,и новых мыслей – кот наплакал,и

голова моя пуста,как юбка, скинутая на пол.

* * *

Вслед музыке, мятущейся по мускулам,эпоху, как похмелье, держит пленрасслабленного, вялого и тусклогокануна неизбежных перемен.

* * *

У множества людей тоскливы лица,готовые к любому выражению,когда бы пофартило прислонитьсяк любому, но сплоченному движению.

* * *

День – царство зла. Но в час вечерний,смывая зависть и коварство,нам разливает виночерпийдобра и кротости лекарство.

* * *

Бери меня, мотив, томи, зови,тянись неодолимо и протяжно,все песни мы поем лишь о любви,а к Богу или дьяволу – неважно.

* * *

Подлинность истории – не в бумажной каше,красящей прошедшее контурно и бледно,подлинность истории – смех и слезы наши,тающие в воздухе быстро и бесследно.

* * *

Я в этой жизни – только странники вновь уйду в пространство ночи,когда души отверстый краниктепло свое сполна расточит.

* * *

Надежды, в Бога душу вашу мать!Надежды! Вам же следует сбываться!С надеждами прекрасно выпивать,но очень тяжело опохмеляться.

* * *

Судьба отнюдь не полностью и строгово всем руководится небесами:супруга нам даруется от Бога,подруг должны разыскивать мы сами.

* * *

Ревнители канона и традициив любой идеологии и нацииусердно служат злу в его полиции,преследующей жажду изменяться.

* * *

Мышлением себя не иссушая,живу я беззаботно, как барсук,то дьявола, то Бога искушаясоблазном разделить со мной досуг.

* * *

Он не был чванен и спесив,под юбку в самом лез начале,и что мерзавец некрасив,они уже не замечали.

* * *

Послушно готов я гореть на огне,но только в преддверье огняВсевышний обязан ответствовать мне,горят ли, кто хуже меня.

* * *

Отвергнувши все компромиссы,черты

преступив и границы,евреи бегут, будто крысы,и сразу летят, словно птицы.

* * *

Участь, приятель, заведомо яснуюнаша планета готовит себе,счастье, что жить в эту пору прекраснуюуж не придется ни мне, ни тебе.

* * *

Ах, любовь, хладнокровным ты – примус,и становится мужествен трус,даже минус, возлегши на минус,от любви превращается в плюс.

* * *

Зря не верят в мудрость задате, кто мыслит головой:жопа есть – ума не надо,ибо ум у жопы – свой.

* * *

Попыткам осветить свою тюрьму,несчетным видам веры – нет конца,по образу и духу своемутворим себе мы вечного Творца.

* * *

И забытья похож восторг,и обморочна дрожь,и даже сам предсмертный стонс любовным хрипом схож.

* * *

Когда мы пьем, бутылка честнотеплом покоя дарит нас,и мир становится на место,остановив безумный пляс.

* * *

Поток судьбы волочит нас, калеча,о камни дней, то солоных, то пресных,и дикие душевные увечьякуда разнообразнее телесных.

* * *

Боюсь, что еврея постигнет в теплеразжиженность духа и крови:еврейское семя на мерзлой землевзрастает гораздо махровей.

* * *

Кормясь газет эрзацной пищейи пья журнальный суррогат,не только духом станешь нищий,но и рассудком небогат.

* * *

Подумав к вечеру о вечности,где будет холодно и склизко,нельзя не чувствовать сердечностик девице, свежей, как редиска.

* * *

Зачем Господь, жестокий и великий,творит огонь, побоище и тьму?Неужто наши слезы, кровь и крикилюбезны и прельстительны Ему?

* * *

Душа моя, не внемля снам и страхамна поприще земного приключения,колеблет между Бахусом и Бахомсвои непостоянные влечения.

* * *

В музейной тиши галерейслучайным восторгом согретый,люблю я, усталый еврей,забиться в сортир с сигаретой.

* * *

Друзьям и нянькой, и сиделкойбывал я бедственной порой,моей души обильной грелкойлечился даже геморрой.