Лайфхакер
Шрифт:
Следующее, воспоминание раннего детства, относится, где то годам к двум. Была зима, я, облаченный в коричневое пальтишко с вышитой буквой «Д» упал в сугроб, покрывающий кучу угля, ударившись носиком. Мама занесла меня в дом, положила на родительскую кровать. Как сейчас помню, она стояла возле окна и, вытирая мне, грязные слезы, успокаивала ласковыми словами. Снова в голосе звучали волшебные звоночки заботы, казалось могущие превратить нашу лачугу в прекрасный просторный замок.
Больше из раннего детства, я, к сожалению, я ничего не помню. Когда мне исполнилось почти пять лет, родился мой брат, которого назвали Борисом, в честь отца. Я помогал маме по дому как
Валик стал прекрасным средством, для укатывания сырого песка в широкие автострады, по которым взад и вперед колесили неутомимые автомобили и их водители – мои руки. Терпеть не мог, когда вкусные плоды груши падали прямиком в песочницу и не съесть их и работы прибавлялось строителю бесконечных автострад.
Вечерами мама учила меня буквам и к двум с половиной годам, я уже знал весь алфавит, но никак не мог научиться читать. Увы, я никак не мог прочесть слова, сложенные на сине-красных кубиках. Гласные буквы были красными, теплыми, как мамины руки, согласные синими, категоричными как отец. Это недостаток устранили в магическом месте, можно сказать филиале страны Оз на земле – школе.
Как сейчас помню, первое мое знакомство с чудесами состоялось, когда однажды зимой я набрал снега в спичечный коробок и вдруг он представился мне сказкой, Меленьким чудом в обрамлении грязного картона, некогда давшего приют спичкам. Мы с родителями были в гостях, я познакомился с девочкой лет семи, а мне было пять. Она не захотела со мной играть, и тогда я ей пообещал показать сказку, она сильно смеялась с меня, а я вдруг подумал, почему она не понимает, что это не снег, а настоящая сказка. Тогда я понял, люди делятся на две группы – те, кто замечают чудеса и те, кто проходят мимо.
Однажды мы с отцом поехали в продуктовый магазин, несмышленыша братца взяли с собой, пока отец выбирал покупки среди скудного ассортимента магазинчика, я любовался упаковкой вафельного торта с изображением упряжки оленей. Мне казалось вот, вот упряжка понесется прочь с упаковки навстречу холоду полюса и ледяным горам. Отец подумал, что я хочу этот тортик и купил мне его. Упаковку я забрал себе и спрятал в укромном месте, о котором догадались, мыши и изрядно подточили картон. Проклятые меховые мешочки, не знающие ничего святого.
Запись вторая
Назад в школу
Прошло почти два года, а моя вера в сказку не заканчивалась, настало время идти в школу. Как я уже говорил, для меня школа была каким-то магическим местом. Мне о ней так много рассказывали родители, пугая и удивляя одновременно.
Помню в первый день в школе я не смог найти свой класс. В школе толпилось много детей и взрослых. Бродил я, бродил и вот вижу много детей, их возглавляет учительница я, за ними, довольный что, наконец, то нашел собственный класс. Увы, оказалось, что это были гости из детского сада, и я едва за ними ни ушел. Меня отыскала в коридоре заплаканная учительница Мария Тимофеевна и отвела в ту самую заветную классную комнату, поиски которой оказались сложнее поисков золотого руна.
Итак, драгоценная классная комната располагалась в конце коридора на втором этаже рядом с большим окном. Батарея,
Начались мои первые дни в школе, и это было чудесно. Я обожал учиться. Читать в школе я научился буквально сразу. Видимо родители не знали секрета, который был известен учительнице – вот вам еще одна магия, вот вам еще одно чудо. Два человека, не смогли меня научить за годы, а один человек научил за считанные дни.
Наверное, за нами наблюдают невидимые волшебники и периодически подбрасывают нам чудеса, а наше дело воспользоваться или нет, поверить или нет насладиться или нет.
Читать я полюбил сразу и решил записаться в школьную библиотеку. Вместе с другом пошел в заветную комнату, одному было страшновато. Едва мы оказались внутри, как я услышал голоса мужчин и женщин, шептавших стихотворения и прозу. Я стал оглядываться на остальных, но по их виду было видно, что ни ничего не слышат. И тогда я решил со мной разговаривают книги, уж потом я понял, что то не книги говорили, а их авторы, которые хотели, чтобы их слышали все, а их слышали единицы предпочитая читать лишь оживающие в сердцах читателей бессмертные творения. Не зря было сказано, рукописи не горят. Это ведь значит не только огонь и бумагу это значит, что авторы бессмертны как их творения. Современные рукописи вообще не горят, они просто выбрасываются в корзину.
Библиотекарь, когда узнала, что мы еще не прошли букварь, что у нас не было праздника прощания с букварем, поначалу снисходительно улыбнулась, но увидев мой обиженный вид, достала коричневую книгу басен Крылова и предложила прочесть. Техника чтения у меня была самая высокая в классе, и я с легкостью одолел предложенный мне текст, словно спортсмен альпинист невысокую горку. В тот час я сделался читателем библиотеки о, как я этим гордился. Друг, к сожалению, тест провалил.
На первых порах я читал детские такие тоненькие книжечки брошюрки, брал их пачками клал в портфель серого цвета с надписью привет Пифу – герою мультипликационных фильмов того времени тащил домой и после домашних заданий начинал читать.
Вскоре мне наскучили детские книжки, и я стал брать книжки потолще. Как сейчас помню одной из первых толстых книжек, были приключения Гулливера, точнее только первые две истории его приключений. Мама тогда впервые сказала, если тебе книга не нравится, ты не обязан её дочитывать отнеси ее назад в библиотеку и возьми новую. Вот что значит, книга не по возрасту уже в тридцать лет я перечитал полностью, все четыре истории о Гулливере. Вся книга у меня в пометках, я обожаю это творение Свифта.
В действе я часто простуживался и вот к началу зимы я в очередной раз простудился страшный кашель куча таблеток компрессы паренье ног в горячей воде с горчицей. Не любил я компрессы и паренье ног, зато я мог смотреть мультики сколько хочу. У телевизоров пульта тогда еще не было, так что включишь канал, смотришь свои любимые мультики, пока нудные новости не прервут, тогда побеждаешь лень идешь, переключаешь. Пульты наверняка служат богине лени, хотя с ними чертовски удобно жить. Переключать каналы, стоя у покорённого твоей воли деревянного ящика, в этом было что-то магическое.