Лайнер вампиров
Шрифт:
— Вы употребляете наркотики до сих пор?
— Что вы, офицер, давно завязал, — ответил рок-музыкант с такой мечтательной полуулыбкой, что его сразу можно было арестовывать за хранение белого порошка. Но, увидев мой ответный взгляд, мигом проглотил улыбку и уже без кривляния спросил: — Чем я могу помочь?
Так-то лучше. Я ещё с полминуты посверлил его глазами и продолжил допрос:
— Что вы можете рассказать о вашем бывшем хозяине? Выкладывайте всё. С самого начала.
— Хорошо, но я не знаю, что именно может быть вам полезно. — Вампир сел на койку напротив и потёр пальцами виски. — Его корни из
Образ старейшины как достойного гражданина и уважаемого мэтра за каких-то полминуты развеялся в пух и перья.
— Вижу, вы немного разочаровались в «преподобном»? Что делать, жизнь вампира длинна и в массе безрадостна, а как-то зарабатывать на достойный уровень существования надо всем. Тем более что честно трудиться нас не заставишь. Мы лишь эксплуатируем пороки окружающих…
— Да, понимаю, — нехотя выдавил я. Ненавижу такой откровенно-снисходительный тон, никак не могу привыкнуть. Но надо! Если хочешь жить в обществе, приходится соответствовать и быть толерантным даже по отношению к таким высокомерным типам. Хотя его хозяин, похоже, был ещё хуже.
— Когда вы его в последний раз видели?
— Вчера вечером. Мы сохранили видимую вежливость отношений.
— У него были враги?
— Не больше, чем у любого из нас, — пожал плечами вампир. — Но Арон презирал их. Он даже таскал в халате осиновый карандаш с надписью «Мементо мори!», демонстрируя, что не боится смерти. Разве что…
— Продолжайте.
— Я не уверен, что это важно, однако… В последнее время старик склонялся к переменам. Ходили упорные слухи, что его речь на конференции должна была произвести настоящий переворот. По крайней мере, уж точно поставить точку в вечном споре традиционалистов и сторонников искусственного питания.
— Думаете, великий Мультури стал бы пить соевую кровь? — хмыкнула моя «стенографистка».
— Думаю, что многие политические вопросы в наше время по-прежнему решаются деньгами, — всё с той же полуулыбкой ответил Лестат. — Я могу идти?
— Да. Если вы снова понадобитесь мне…
— Всегда к вашим услугам, офицер. И я действительно завязал, поверьте.
Угу, так и поверил, нашёл наивного дурачка…
Когда бывший секретарь покойника вышел, мы вместе просмотрели записи. Ничего особенного, но и не так уж плохо для начала. По крайней мере, теперь мне понятно, на кого стоит обратить более пристальное внимание, а кого вызвать на допрос вторично. Хотя мотив преступления по-прежнему неясен. Месть, борьба за власть, личные счёты, роковое стечение обстоятельств? А возможно, и всё сразу…
— Ты знаешь, в какой каюте остановился
— Да, я его приведу, — охотно откликнулась Эльвира. Ей явно нравилось принимать участие в расследовании. Уж куда больше, чем самой быть жертвой преступления…
— Не стоит, здесь найдётся кого послать, — задумчиво буркнул я. — У меня почему-то такое чувство, что наш добровольный помощник никуда не ушёл.
— Вы правы, пан полицейский. — Из-за двери мгновенно высунулось знакомое лицо. — Я подумал, что вам ещё может понадобиться помощь.
— Конечно. Спасибо за содействие. Кстати, как вас зовут?
— Как меня зовут, месье? — удивился он.
— Да, как вас зовут? — с нажимом повторил я. Когда тебе вот так старательно навязывают услуги, это портит настроение, мешает думать и наводит на нехорошие подозрения. — Ладно, идите и позовите Хама Хмельсинга, это пожилой чёрт из каюты… — Я обернулся к Эльвире.
— Девяносто восемь, — сказала она, оторвавшись от записей.
Вампир с усиками быстро кивнул и испарился.
— Странный тип, — поморщилась моя подруга. — Так и не представился, хотя ты просил его дважды…
— Согласен. Иногда бывает, что кто-то пытается примазаться к расследованию, чтобы хоть как-то компенсировать свою личную несостоятельность.
— Но ты допросишь и его тоже?
Я, подумав, согласился:
— Обязательно, но позже. Пока пойдём по списку. А по списку у нас следующий…
К нам постучали, и в каюту буквально влетел нечёсаный хамоватый профессор. Судя по блаженной улыбочке и осоловелому взгляду, он опять был пьян.
— Вы меня…? — Он со значением поднял одну бровь.
— Да, звал. — Я уже понял, как с ним разговаривать, да и Эльвира переведёт, если что. — Мне необходимо задать вам несколько вопросов.
— Вы подозреваете меня в…?!
— Нет. Официально вы помогаете следствию. Если не возражаете, конечно?
— Конечно, я…! — язвительно вскинулся он.
Переглянувшись с Эльвирой, мы предпочли счесть, что не возражает.
— Можете вы сказать, где вы были в промежутке времени с десяти утра и до начала конференции?
— Разумеется, могу, но не…! Я гулял по верхней палубе, немного принял для… И смысл мне кого-то…?!
— Не убивали? Ясно. Вы знали убитого?
— Не имел… — презрительно сплюнул прямо на пол Хам Хмельсинг.
— Понятно, не имели чести, — поморщился я.
— Да, вы совершенно правильно…
— Что ж, вы свободны.
— Свободен? Но…
— Что «но»? — вздохнул я, не собираясь больше помогать профессору, доозвучивая за него фразы. Но, поскольку он тянул с ответом, явно издеваясь, пришлось уступить. — Вы что-то видели?
Хам Хмельсинг снова сфокусировал внимание на мне, подумал и решился:
— Она плакала в коридоре, но я не знаю, что… Хотелось подойти и спросить, может…
— Кто плакал?
— Та чертовка с… Но она отвернулась и начала рисовать себе…
— Что рисовать?! — окончательно запутался я.
Пьяница выразительно ткнул себе пальцем в глаз, пояснив:
— У неё потекла вся…
— Ладно, большое спасибо. — Я потерял терпение, встал и распахнул дверь. — Вы свободны.
Старик увидел открытый выход, икнул и, покачиваясь, вышел, один только раз ударившись лбом об косяк. Причём не обиделся и не удивился…