Лайза. Легенда об Ignis
Шрифт:
– Что?! Но…
– Не спорь. Твоя мать больна и рискнула своей жизнью, чтобы вытащить тебя отсюда. Она права – меня уже не спасти.
– Ей, – взорвался Дмитрий, – как и всем аристократам, важна репутация. Таким существам далеко до тебя! Важнее то, как другие посмотрят на неё!
– Пусть так. Если это делает её счастливой. Мне ты действительно не поможешь. Если ты любишь меня – выполни мою предсмертную просьбу. Иди. Прямо сейчас оставь меня одну – мне есть о чем подумать.
Дмитрий
– Просто знай – ты не заслужила этого.
– Я люблю тебя, – едва слышно прошептала Кэтрин с легкой улыбкой.
В этот момент последние лучи солнца осветили камеры. Дмитрий, словно по-настоящему завороженный, смотрел в эти ярко-голубые глаза, наполненные нежностью и любовью, переводя взгляд на бархатную белую кожу, огненно-рыжие локоны, распустившиеся в ходе борьбы с толпой, красные губы, растянувшиеся в нежной улыбке. Затем медленно поцеловал её в лоб через решетку, отпустил руки и ушел.
Всю ночь девушка просидела на холодном каменном полу, размышляя обо всем произошедшем. Если бы Лукьян видел, что с ней сделали, если бы только мог сейчас быть рядом и утешить свою маленькую девочку. Ах, дедушка Лука! Ну почему ты оставил её совсем одну! И почему смерть забирает самых драгоценных?
Кэтрин опустила голову на колени с тяжелым вздохом. Лунный свет освещал половину её камеры, холод пронизывал насквозь, и легкое летнее платьице было абсолютно бесполезным в борьбе с ночной прохладой. В такие моменты хотелось думать о чем угодно, кроме надвигающейся смерти, и заключенная честно пыталась.
Первые солнечные лучи едва коснулись спящего города, а Кэтрин уже наблюдала за ним. Пробуждающийся Энрике всегда был невероятно красив – все эти сверкающие крыши богатых домов в пастельных цветах создавали некую гармонию, идеально-чистые каменные дорожки в сочетании с цветочными горшками привлекали взгляд, деревья, цветы и кустарники были повсюду – вились вдоль стен, стояли на подоконниках, ими усажены балконы, тротуары, видны через окна в каждом доме… Это самый лучший город на свете! Ни о чем другом думать не хотелось. Потихоньку просыпались горожане, в первую очередь, конечно, слуги, гномы, животные, и лишь к полудню вставали эльфы.
Внезапно где-то со стороны тюремщика раздался шум – открылись двери, раздался топот нескольких солдат, все приближались к ЕЁ камере. Кэтрин похолодела: «Как! Уже?!»
И действительно – к камере подошел гном-тюремщик в компании четырех инквизиторов со связкой ключей, и пока искал нужный, громко крикнул:
– Вставайте! Обе!
«Обе?» – удивленно подумала Кэтрин, но встала и подошла к открывшейся решетке.
– Ты, старая карга! – воскликнул разъяренный инквизитор, – Тебя волоком тащить что ли?!
Кэтрин открыла было рот, чтобы объяснить им, что она одна, но в углу камеры что-то зашевелилось. То, что изначально девушка приняла за кучу сена, оказалось старушкой в рваной одежде. Поднявшись,
«Её глаза! – подумала Кэтрин, – Как же они горят!»
И в самом деле, даже в темноте взгляд этой странной женщины был похож на пламя – такой слепящий, согревающий и гордый.
Их вывели на площадь, полную народа – здесь были все: простые гномы, крылатые феи, лесные альвы, парочка орков, человеческого роста циклопы, но, разумеется, надменных эльфов было куда больше! От волнения у Кэтрин перехватило горло. Она знала многих, старалась дружить, но ненависть и презрение к человеческому роду у этих существ всегда побеждали доброту и заботу, и только сейчас девушка поняла это. Каждый шаг давался ей с трудом. Все смотрели на неё – возможно, с нетерпением, надеждой, что, наконец, их город, их драгоценный Энрике освободится от человеческой расы. На площади висела зловещая тишина: на памяти Кэтрин еще никого не казнили в этом городе, потому что нарушителей закона не было, и как же горько было узнать, что она была первой (эта старушка, что гордо шествовала рядом, явно не была местной).
– Отпустите её! Она ни в чем не виновата! – этот крик раздавался над головами пораженных горожан, и каждый знал, кому он принадлежит.
– Дмитрий, – прошипела Стелла, гневно прищуриваясь.
Она разоделась словно на королевский бал, и расположилась на своем балконе будто царица. Прохладительные напитки, мягкое кресло, надменная улыбка – все это перестало иметь значение, когда планы могли рухнуть. «Впрочем, – успокоила себя эльфийка, – никто не в силах бороться с королем, даже столь могущественные родители Дмитрия»
– Она не ведьма! Это все знают! Что же вы молчите?! – эльф надрывался, борясь с двумя охранниками, которые лишь исполняли приказ Дианы и пытались закрыть его дома, – Нельзя убивать невиновную! Вы – изверги!
– Она – ведьма, – злым басом прохрипел широкий гном, тряся густой бородой.
– Да! Сжечь ведьму!
– Она заворожила Дмитрия, – не выдержала Стелла, твердя в который раз одно и то же.
– Да, бедный мальчик бредит! Его нужно освободить от ведьмачьей тирании!
Кэтрин втянула голову в плечи, пытаясь не слушать все это, но охранники сильно дернули её за руки и приходилось терпеть. Слезы сами потекли по щекам, но уже не было сил бороться с ними. Хотелось поскорее умереть, потому что жить ей больше незачем. Только Дмитрий… «Надеюсь, о нем позаботятся. Я даже знаю, кто это сделает лучше остальных», – подумала разбитая девушка, пряча отчаяние от Стеллы.
Она не видела, как внимательно наблюдала за всей этой картиной старушка, что стояла рядом. Внимательные глаза незнакомки изучали толпу, изучали Дмитрия и в особенности – Кэтрин. Внезапно взгляд её озарился какой-то идеей, на губах заиграла улыбка и еще более гордо, чем когда-либо до этого, старушка шагнула вперед и негромко сказала заплаканной девушке: