Лазоревый день. Книга первая
Шрифт:
Противно хрустнула пропарываемая плоть, словно туго натянутая материя под ножом. Лезвие вошло между рёбрами, и края раны тут же набухли кровью. Ачи успел замахнуться, и тело его по инерции двигалось вперёд, насаживаясь до самого древка.
Русана выпустила копье, отпрянула. Закашлявшись, противник выронил дубину, пошатнулся.
— Сам нарвался… — девушка попятилась, не в силах оторвать взгляд от первого человека, которого она тяжело, может, смертельно ранила. Человек?! Да нет же, глупая полудикая тварь! Развернувшись, Русана рванула вверх по откосу.
Над
Арт была без сознания, над правым виском багровел здоровенный кровоподтёк. Хорошо, что жива, сердце в груди стучит. Как приводить туземок в чувство, Орелик понятия не имела, поднатужившись, взвалила тело на плечо. Ничего не поделаешь, Кахит предстояло и обратный путь к дороге проделать всё тем же малоудобным способом. Весила арт не много, меньше, чем женщина-землянка того же роста и комплекции. Но погоня и стычка Русану основательно утомили. Поэтому, когда, вышла к обрыву и увидела внизу мелькающие среди деревьев цветные фигурки, то облегчённо вздохнула.
* * *
Радостный возглас Зурси заставил Давида поднять голову, прищуриться от заливающего глаза пота. На гребне откоса в двух десятках метров впереди стояла Русана, сгибаясь под тяжестью лежащей у неё на плече арт. И сразу же отступила усталость, стих стук крови в ушах после бешеной гонки сквозь лес. Орелик жива, и, вроде бы, вполне здорова! Вскрикнув не менее громко и радостно, чем рта, Давид бросился вверх по осыпающимся камешкам.
Впрочем, добраться он успел лишь до половины, — рта оказались проворнее. Приняли бесчувственное тело похищенной и помогли спуститься самой охотнице.
— Руся, ты цела?!
— Ага. — Заметив его встревоженный взгляд, Орелик опустила глаза на здоровенную ссадину, багровеющую вдоль плеча: — Подралась немножко.
Она завертела головой, будто разыскивала что-то потерянное, и когда нашла, кивнула, указывая. В нескольких шагах от них на земле корчился волосатик, сжимая руками древко торчащего в груди копья. Он пытался спрятаться, заползти в кусты, но копьё мешало, цепляясь за ветви.
В следующее мгновение Зурси оказался рядом с ним. Бесцеремонно перекатил раненого на спину, уперся ногой в грудь, резко выдернул копье. Тот взвизгнул и замолк — лезвие меча полоснуло по горлу.
Давид невольно вздрогнул, отвернулся. Несколько минут назад он уже видел, как убивали волосатых. Но то было в сражении, рта защищали свои жизни, жизни женщин и «детей». Им и самим
Давид украдкой взглянул на Русану. Той безжалостная расправа тоже не понравилась. Зато рта были в восторге от удачной погони. Особенно Зурси. Он так и приплясывал вокруг Русаны, тряс окровавленным оружием. Не умолкая, щебетал, то и дело переходя на хрипящие подвывания.
— Что это с ним? — не выдержала в конце концов Орелик.
— Кажется, поёт. Сага о доблестной Русит, — вслушавшись в слова, Ароян невольно хмыкнул. — Он говорит, что Первая Мать, должно быть, ошиблась. Ты не арт из чужого мира. Тебя следует называть Русси, ты великий охотник-рта.
Сага, на ходу сочиняемая Зурси, имела и продолжение, которое Давид предпочёл бы не переводить, раз уж Русане не хватает знаний самой разобраться в рифмовании. Но, как обычно, его выдали вспыхнувшие пунцовым щёки. Девушка мгновенно заметила смущение друга, насторожилась. Потребовала:
— А дальше? Там что-то о тебе и об этом их «дайри». Переводи!
— В общем, он поёт, что ты самый настоящий рта. А я… больше похожу на арт, хоть мой… кхасс самый толстый в Джасжарахо и всегда готов дарить д’айри.
Орелик широко распахнула глаза, и, не удержавшись, захохотала.
— Так и поёт?! Ну, насчёт «всегда готов» — это он к сожалению заблуждается. Но во всём остальном… — Она запнулась, заметив, что Ароян закусил губу и отвернулся. Попросила виновато: — Дад, не обижайся, я пошутила!
Давид отмахнулся. На кого обижаться? Разве что на самого себя. По меркам первобытного мира он, и впрямь, не очень-то годился на роль самца, защитника и добытчика. Это цивилизация Новой Европы позволяла ощущать себя «просто человеком». Здесь же всё строго разграничено: либо ты рта, либо арт. У каждого свои обязанности, свой «путь жизни». Ни одной женщине не придёт в голову гонять по лесу с копьём, ни один мужчина не станет просиживать дни в верхнем ярусе, постигая загадки мифологии и премудрости фонетики. А быть «просто кхиром» означает быть ачи, туповатой рабочей силой, полуидиотом-полуживотным.
Обратный путь к повозкам казался длиннее. Наверное оттого, что Давид мчался через лес, подхлёстываемый пьянящей горячкой опасности, эйфорией быстро чередующихся событий, в которых ты статист, а решения принимают другие. И ещё — полыхнувшим страхом остаться на этой планете в одиночестве. А возвращался, чувствуя собственную никчёмность. Спасение похищенной вернуло Орелик привычную роль. Теперь она снова первая, в центре внимания. Плетущийся позади маленькой процессии переводчик ей больше не нужен. Вон, отчаянной жестикуляцией старается восполнить пробелы в языкознании, напористо расспрашивает спутников об обычаях рта. Примеряет на себя эту роль? Вполне возможно — уже и меч приняла в дар. Тот самый, с ещё не запёкшейся кровью шо-ачи на лезвии.