Лазоревый петух моего детства (сборник)
Шрифт:
— Мне про мамонта Павлик сказал.
— Мне — Сережа.
— Мне — Зина.
Сквозь толпу протиснулся растрепанный грубиян-второгодник Костя Гостев.
— Ты, Попугаев Вовка, последний узнал и помалкивай. Ты не купил ни конфет, ни печенья, а еще руки тут растопыриваешь. Говорят — показывай мамонтюгу!
От такого слова ужасного жеребенок Миша и мышонок Терентий зажмурились. Маленького Гдетыгдеты, такого совсем одинокого, назвать мамонтюгой! Надо же ведь такое придумать!
Жеребенок
— Как тебе не стыдно! — сказали они.
— Это вам как не стыдно мамонта прятать! — возмутились мальчишки и девочки.
Они так громко кричали, что маленький Гдетыгдеты проснулся. Нужно сказать, что все мамонты — и маленькие, и большие — не любят шума. Они от шума бегут.
Девочки первыми увидели убегающую копну.
— Ой! — удивились они. — Сено бежит!
Мальчишки тут же смекнули про маскировку. Стали сено расшвыривать.
Попугаев Вовка защищал мамонта кулаками, ногами и головой. Украсился Попугаев Вовка синяками и шишками.
Жеребенок Миша и мышонок Терентий попробовали призвать любопытных к порядку.
— Простите, мамонт еще не завтракал, — говорили они. — Он еще маленький. У него режим.
Мальчишки и девочки совали мамонту печенье, конфеты, мармелад, шоколад, ириски.
— Мы накормим его до отвала! Мы ему все принесли. Даже сливки.
Гдетыгдеты хотел вежливо поздороваться с ними. Но куда там! Только он открывал рот, мальчишки и девочки запихивали ему что-нибудь вкусное, по их мнению.
Ах наше мнение! Мы уверены: все, что нравится нам, должно нравиться мамонту.
Девочка Таня тянула мамонта Гдетыгдеты за хвост. Не из озорства, конечно, она была добрая девочка. Ей хотелось, чтобы мамонт посмотрел на нее и попробовал пирожок с земляникой.
А из города на автобусах уже выезжали туристы, увешанные фототехникой. И не известно, что случилось бы с мамонтом Гдетыгдеты, поскольку туристы, в отличие от ребятишек, любят не столько кормить и гладить мамонта, сколько взять что-нибудь на память.
Но тут из сарая, упавшего в траву, вышел мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик. Они взъерошили свои разноцветные волосы, стали их быстро и крепко тереть ладошками. Искры посыпались. Грохнула молния.
И хлынул дождь.
Обрушился ливень.
Форменный водопад.
Он заглушил все звуки и все закрыл.
Дождь был такой плотный, такой непроглядный, что многие заблудились в нем, как в лесу.
Некоторым мальчишкам и девочкам, школьникам, все же удалось добраться до города. Они тут же сообщили о стихийной беде.
Отряд
— Главное — отыскать малышей, — сказал своим подчиненным милиционер товарищ Марусин. — Школьники сами дорогу найдут.
Милиционеры справились с этой задачей хорошо. Ни один малыш не потерялся.
Были найдены также восемнадцать щенков, четыре ягненка и упрямый бычок.
Школьники сами дорогу нашли. Правда, некоторые объявились только через два дня в районе Валдая.
Когда милиционера товарища Марусина спрашивали, что случилось, он говорил так:
— Форменное безобразие.
А на вопрос: «По какой причине?» — отвечал:
— Мы еще не умеем уважительно относиться к мамонтам.
Выбравшись из дождя, друзья очутились перед Воротами посреди поля.
За Воротами было сухо и зелено.
Там стоял мормыш Свиря. Пританцовывали шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик.
— Мы вас ждем, — сказали они. — Нужно спешить.
— Куда? — спросил Попугаев Вовка.
Мормыш Свиря сказал ему:
— Ты, Вова, домой пойдешь. Твои родители очень волнуются. На весь город нервничают.
— Я все понял, — сказал Вовка, опустив голову. — Потому что я не умею хранить тайну.
И Ворота посреди поля сами перед Вовкой закрылись.
Вовка домой пошел. Над ним ласточки щебетали.
Вовка голову поднял и сказал им:
— Хорошо, что я не понимаю птичьего языка, не то я бы разболтал, что вы к отлету готовитесь.
Под кустом зверь Индрик лежал.
— Где твоя дребезжалка на двух колесах? — спросил он.
— А ты… — начал было Попугаев Вовка, но зверь Индрик его перебил.
— Научись, Попугаев Вовка, ходить босиком по траве, — сказал он.
— А ты… — опять начал было Попугаев Вовка.
— Давай лучше песню споем про собаку, — сказал зверь Индрик.
Вовка сел с ним рядышком, и они запели:
Шла собака через мост,
Оторвала кошке хвост.
Гуси, гуси — га-га-га…
Куда бежишь, моя нога?
Это была очень грустная песня.
Попугаев Вовка пел и думал про себя: «Кончается лето, а я ни разу не прошелся по траве босиком».
Жеребенок Миша, мышонок Терентий и Гдетыгдеты шагали за мормышем Свирей. Шныри шныряли и шмыгали вправо-влево. И напевали. Только бодрых нот в их нынешнем пении не было.
Дорога обрывалась у озера.
Жеребенок Миша спросил:
— Разве эта дорога идет сюда?