Лазурные берега
Шрифт:
Она удивилась, когда Виктор ответил ей резким тоном.
— У моего отца, — поправил он ее, — более четырехсот полевых рабов.
Для него было важно, чтобы она знала: он не хочет иметь с рабовладельцами ничего общего.
Вскоре Деирдре увидела негров за работой. Сбор табака был в самом разгаре. Карета Дюфренов проезжала мимо рабочих — черных женщин и девочек в широких юбках и застиранных блузках. Волосы были спрятаны под тюрбанами. Они работали в согнутом положении, срывая нижние листья разлогих растений. Мужчины и мальчики в поношенных широких хлопчатобумажных штанах и без рубашек таскали наполненные листьями корзины к местам сбора, и здесь, как и на Ямайке, можно было заметить на некоторых
— Это земля Дюфренов, — коротко пояснил Виктор, когда на его долю выпало первое из этих приветствий. — Здесь начинается Новый Бриссак. Кстати, Бриссак — это замок на Луаре, если кто-нибудь тебя об этом спросит. Я не хочу, чтобы меня снова упрекнули в том, что я не посвятил тебя в наши семейные тайны.
Деирдре рассмеялась.
— Значит, скоро мы будем на месте? — с надеждой спросила она.
Ей было жарко, а лошадь бежала, по ее мнению, слишком медленно. Однако Виктор покачал головой:
— Еще час, дорогая. Это большая плантация. Кстати, вон там кусты кофе…
Большим оказался и главный дом плантации, стоящий посреди широкого парка. Деирдре удивилась постройкам. По всей видимости, Жак Дюфрен действительно взял за образец настоящий замок. Деирдре тут же подумала о Версале и о его садах. Французский Версаль вряд ли был более пышным, чем этот дом на Эспаньоле. Множество садовников были заняты тем, что высаживали цветы и обрез'aли живые изгороди. Это была тяжелая работа — придавать пышной зелени Карибских островов строго симметричную форму, характерную для французских замковых парков. Все рабы были одеты в своего рода униформу, а на слугах, поспешно вышедших из дома, когда Виктор остановил карету перед ступеньками у входа, были ливреи, похожие на ливрею кучера Жерома. Деирдре казалось, что их принимает целая армия слуг. Они приветствовали ее, помогли выйти из кареты и стали разгружать багаж…
— У вас нет личный слуга? А где ваша служанка, мадам? — недовольно спросил величественный черный мажордом, который надел пышный белый парик.
Виктор покачал головой:
— Я могу одеваться самостоятельно, Жан. А моя супруга…
Собственно говоря, Деирдре с удовольствием взяла бы с собой Амали, но карета Виктора была слишком маленькой, чтобы в ней могли сидеть более двух человек. Амали пришлось бы ехать согнувшись в багажнике, в котором и без того б'oльшую часть места занимал сундук с одеждой и врачебная сумка Виктора. Или же ей пришлось бы стоять, держась за крышу кареты. Виктор посчитал, что для девушки это будет слишком тяжело, тем более что в поместье Новый Бриссак слуг было достаточно.
— Я думаю, что мадам Дюфрен выделит в мое распоряжение одну из своих служанок, — ответила Деирдре и улыбнулась разодетому мажордому.
Этот мужчина только что отвесил ей великолепный поклон, который превосходил знаменитый поклон Квадво.
— Конечно, мадам. Я пришлю к вам девочку, — заявил он. По всей видимости, в его ведении находился надзор над всеми слугами. — Филипп проводить вас, мадам, в ваши покои, чтобы мадам перед едой освежаться…
Он позвал маленького мальчика, которой выглядел очень мило в форме пажа, но явно чувствовал себя не в своей тарелке. Филипп, казалось, воспринимал свою задачу чрезвычайно серьезно
— Это отнесут наверх взрослые, — сказала она и бросила требовательный взгляд на мажордома.
Малыш кивнул с разочарованным видом.
— Хорошо. Тогда мы сейчас идти? — спросил он. — Я показывать комнаты?
Деирдре немного удивилась, когда Виктор не высказал никаких возражений, а последовал за мальчиком.
Врач обнял жену за талию, когда они вошли в роскошный холл.
— Разве мы сначала не поздороваемся с твоими родителями? — осведомилась Деирдре, удивленно оглядываясь по сторонам.
Она изучила французский стиль еще на Ямайке. Там дома многих богатых плантаторов были украшены изысканной дорогой мебелью из Европы. Однако такой роскоши, как в этом холле, молодая женщина еще не видела. Везде была позолота, блестящие серебряные и золотые светильники, а на стенах висели портреты в полный рост. Очевидно, на них были изображены члены семьи Дюфрен. Деирдре оробела.
— Мы увидим моих родителей во время ужина, — ответил Виктор. — Поверь мне, так будет лучше — ту одежду, в которой мы приехали, они, вероятно, воспримут как оскорбление. Ну, и к тому же дорожная пыль… — Он улыбнулся. — Моя мать, правда, не сказала бы об этом вслух, но нельзя отрицать, что мы с тобой вспотели.
Деирдре наморщила лоб. Естественно, ее подмышки были влажны от пота, в конце концов, они с Виктором провели в дороге более трех часов в тропическую жару. Однако ее легкое, вышитое цветочными бутонами вечернее платье было в полном порядке, и его можно было надеть. К тому же Виктор ехал не так уж быстро, так что вряд ли от ее прически отделилось больше, чем пара локонов. Дуг и Нора Фортнэм, по крайней мере, не испугались бы этого, ведь главной целью было знакомство с новым членом семьи. Ну да ладно, Деирдре уже знала от Жерома, что Дюфрены очень тщательно придерживались правил хорошего тона.
После того как Деирдре и Виктор прошли наверх по широким, устланым коврами лестницам, мимо настенных гобеленов, изящных столиков и ваз со свежими цветами, молодая женщина больше не удивлялась своим покоям в поместье Новый Бриссак. Дюфрены выделили в распоряжение Виктора и Деирдре больше комнат, чем было во всем их доме в Кап-Франсе. Деирдре постепенно начала понимать, насколько отличались представления о размещении гостей у Виктора и у его отца. Кроме того, их уже ожидали пять черных слуг. Двое занялись Виктором, а три девочки окружили Деирдре, причем они не скупились на лестные слова о красоте новой госпожи. Однако одежду Деирдре они сочли слишком скромной.
— Такой пышный волосы, но прическа некрасивый, — заявила первая девочка, а вторая покачала головой, когда открыла сундук Деирдре.
— Только один корсет? На целый выходной день? Только два платья? И такие мятые… Белль, ты быстро гладить…
Третья девочка торопливо поставила столик, а две первые раздели Деирдре, вытерли ее тело полотенцами, смоченными розовой водой, а затем щедро полили духами.
При этом служанки использовали собственную парфюмерию — легкие духи, которые привезла с собой Деирдре, не соответствовали их представлениям об изысканных ароматах. Деирдре с неудовольствием обнаружила, что девочки за короткое время превратили ее в совершенно иную женщину. Разумеется, она и прежде экспериментировала с помадой и пудрой, но то, что сделали с ней в этом доме, намного превосходило ее готовность к уступкам, на которые соглашались идти в доме Фортнэмов. В конце девочки прилепили к ее лицу мушку! И лишь когда одна из них собиралась посыпать белой пудрой пышную прическу, в которую взбили волосы Деирдре, молодая женщина высказала возражения.