Лазурный Берег
Шрифт:
Они с Дейком, жившие первые несколько лет душа в душу, вдруг оказались по разные стороны баррикад. Не помог восстановлению отношений ни совместный бизнес, начатый с помощью родителей Риты сразу после окончания института и к тому времени приносивший немалый доход. Не помогло и наличие дочери. И Рита, и Дейк придерживались мнения, что оставаться вместе не стоит даже ради детей; жизнь в семье, где постоянно ссорятся, хуже жизни с одним из родителей. Впрочем, Дейк с самого начала не предъявлял никаких прав на Элен, он относился к дочери хорошо, но не более того. Элен никогда не была для него любимым
И Рита никогда не считала, что была не права. Зачем жить вместе с человеком, с которым вдруг стало не о чем говорить? Приходишь домой — и вечера наполнены оборванными фразами, банальными словосочетаниями. «Что у нас сегодня на ужин?» — «Лазанья» — «Передай соль, пожалуйста». Элен, прибежав из спортивной секции, быстро ужинает и садится за уроки. Дейк устраивается перед телевизором и начинает переключать каналы, а говорить не о чем, не о чем… В таких ситуациях люди начинают придираться друг к другу по мелочам. И в какой-то момент количество этих придирок, мелких ссор, скандалов вполголоса (чтоб не услышал ребенок) превышает некий допустимый предел и нет иного выхода, кроме как расстаться.
Рита не жалела о том, что разошлась с Дейком и после развода практически не общалась с ним. Так, созванивались раз в полгода. При разводе Дейк умудрился отсудить у нее половину дела, но это не явилось существенной потерей. Рита умела работать и скоро вернулась на прежние позиции. Дейк исправно звонил Элен в день ее рождения, иногда приходил сам и приносил подарки, но вот уже несколько лет он не появлялся. Разве что Рита сама позвонит ему насчет общих дел, которые у них еще остались, — исключительно в сфере бизнеса. И Элен успокоилась и почти не вспоминает об отце. Если чего Рите и было жаль, так это своей глупой, но такой светлой юношеской мечты и уверенности в том, что у нее идеальная семья и так будет всегда…
Разумеется, рассказывать все это Мэтью Рита не стала — не его это дело. Хотя после его слов о том, что он расстался с любимой женщиной, Рите стало его чуть-чуть жаль: для таких замкнутых людей даже самое мирное прекращение отношений не проходит бесследно. Но и жалость эта, и излишнее многословие были неуместны. Поэтому она ограничилась коротким пояснением:
— Мы разошлись достаточно давно.
Фрост кивнул. Спрашивать дальше означало бы лезть в личную жизнь, и он не стал это делать. Рита подумала, что он, наверное, неплохой человек, просто знакомство было неудачным.
— Вы, кажется, хотели искупаться? — напомнила она ему.
— Да, пожалуй. — Он встал и начал стаскивать футболку.
Рита отвернулась и полезла в сумку за очередной, булочкой для чаек.
— Не хотите вместе со мной? — неожиданно предложил он.
— Нет, спасибо.
Она смотрела, как он идет к морю: спокойно, расслабленно, уверенно.
Перестань! — прикрикнула на себя она. Давно не заглядывалась на мужчин на пляже?
Ну почему же, бывало и заглядывалась. И она соврала бы, сказав Мэтью, что у нее никого не было после Дейка. Только
Нет, не место этим мыслям на жарком пляже. И Рита сама не понимала, почему отказалась идти купаться с Мэтью. Море большое, не столкнутся же они лбами. А если и столкнутся, в этом нет ничего предосудительного.
Она встала и направилась к воде. Мэтью успел заплыть достаточно далеко и не видел Риту, но это не главное. Она представила, как намокли его волосы, как вода стекает по его коже, и не стала одергивать себя. Нет ничего предосудительного в том, что она все еще чувствует себя женщиной. И может хотеть мужчину.
Вроде бы все немного наладилось. Ребята были в восторге, они освободили Риту от всех забот, мыли посуду, убирали, готовили то, что покупали на крытом рынке в Старом городе. Сесиль даже немного дулась, что у нее отобрали часть повседневных обязанностей. Студенты нравились Рите: аристократичный Дил, смешливая Ирена, тихая, но очень милая Синди, спокойный Кен и душа компании — Джастин. И даже Мэтью ей нравился, раздражение куда-то ушло, и она вдруг подумала однажды, что такой отдых не совсем плох.
На пляж обычно ходили все вместе. Рита устраивалась под зонтом чуть в стороне от молодежи и читала книгу. Но когда Мэтью выходил из моря, он усаживался рядом и затевал какой-нибудь разговор. Студенты обычно веселились вовсю, однако их веселье было уже немного чуждо Рите в силу возраста, да и Мэтью, видимо, тоже. Рите оставалось только удивляться: и этот человек сначала показался ей мрачным? Он был умен, и у него имелось особое обаяние. Да, с чужими людьми он не отличался разговорчивостью, но со своими позволял себе смеяться, шутить, причем довольно остроумно.
Это был не семейный отдых, ведь Мэтью не принадлежал к их семье и вряд ли будет принадлежать. Но что-то семейное в этом было.
Например, вечерами они с Мэтью теперь играли в скраббл. Рита очень любила эту игру, и он, как выяснилось, тоже. Элен и ее приятели — нет. Дочь ворчала, что если уж играть в игры в помещении, то лучше твистера ничего нет, и пропадала с ребятами то на море, то на дискотеках в Жуан-ле-Пене. Вскоре студенты уехали на несколько дней: хотели посмотреть Монако.
Элен осталась, то ли ее замучила совесть, что вот так бросила Риту, хотя собиралась изначально отдыхать только с ней, то ли не хотелось в Монако, где она уже бывала, и не раз.
Мэтью уходил гулять с Элен почти каждый день. Похоже, намечавшийся пунктирной линией роман теперь получал закономерное развитие. Они ездили по Лазурному Берегу (Элен попросила у матери ключи от машины), пару раз смотались в Ниццу — обычная жизнь обычного курортника. Рита не напрашивалась с ними, хотя Мэтью неизменно вежливо спрашивал ее об этом. Зачем маячить за спиной дочери постоянно? Хватает и того, что она отобрала у Элен вечера. Впрочем, дочь уходила в Жуан-ле-Пен даже без своих английских друзей, для общения в Антибе хватало съехавшихся со всех концов света молодых людей. Мэтью же предпочитал вечера проводить на вилле.