Лазурный дракон
Шрифт:
– А может, все-таки имеется в виду какой-то персонаж?
– пожала плечами Эдж.
– А деревья - это вроде как аллегория. Может, философия какая-то приплетена...
– Ага. Люди - они как деревья, - глубокомысленно изрек Берс.
– Они тоже падают, если подрубить их топором.
Псы расхохотались.
– Да ну вас! Мужланы...
– Да нет, видимо, все-таки имеется в виду какое-то конкретное дерево, - решил Док.
– И как нам его искать?
– Да пока никак, - сказал Терехов.
– Пожалуй, пора возвращаться в лагерь. Ну, и в реале пошерстить по
– Да, пожалуй, - согласился Бер.
– Гюрза, найдешь обратный путь в лагерь? Или другим маршрутом пойдем?
– А какая разница? Это же Уобо, - усмехнулся чернявый.
– Эти джунгли - как река. А в одну реку нельзя войти дважды.
– Еще один философ выискался!
– закатил глаза Стинг.
– Пойдемте уже отсюда. А то еще подданные этого сбрендившего царя вернутся и сделают нам атата за порушенный алтарь.
– И то верно, - согласился Гюрза.
– И, кстати, лучше бы нам поторопиться...
Он взглянул наверх, пытаясь разглядеть небо сквозь густые кроны деревьев.
– Ибо есть кое-что куда хуже и опаснее, чем путешествовать по Уобо.
– Да ну? И что же?
– Делать это ночью.
Глава 7. Обратная сторона медали
Торец деревянного шеста снова больно ткнул меня по ребрам - пластиковая защита не особо-то спасла. Я отшатнулся и зарычал - не столько от боли, сколько от досады. Гюрза, откровенно потешаясь, закрутил шест перед собой, как пропеллер.
Я бросился в контратаку, но захватить его врасплох не получилось. От моих ударов он либо уворачивался, либо парировал их серединой шеста. Потом атаковал в ответ - снова преимущественно колющими ударами - в живот, в бедра, в пах. Отбивать такие без щита было сложно, разорвать дистанцию тоже не получалось. Под защитой у меня, наверное, уже все пузо и ноги в синяках.
– Где ты так шестом насобачился драться?
– проворчал я.
– Ты ж вроде не монах! И в игре вон саблей больше машешь!
– Так у меня и копье есть, ты же видел, - пожал плечами чернявый.
Мы кружили друг напротив друга по площадке, следя за тем, чтобы не выходить за пределы нашего участка - рядом с нами в парах и тройках тренировались другие бойцы.
– У нас у каждого бойца ближнего боя в обязательном порядке несколько комплектов оружия. Копье, щит с одноручкой какой-нибудь. Чаще всего меч или топор. Ну, и кинжал на случай, если уж совсем припрет.
Он снова пошел в атаку, и я с трудом парировал его удары. В реале шест, хоть и был примерно такой же длины и веса, что и Артаре, казался бестолковым куском дерева. Он так и норовил выскользнуть из пальцев, а сами удары получались слишком слабыми и медлительными. А как же мне не хватало шкалы зарядов Ци на границе поля зрения! И особенно - приемов вроде Хвоста ящерицы.
– Кстати, обучение мы все начинали как раз с копья, - продолжил Гюрза.
– Его проще освоить. И часто оно эффективнее меча. Особенно
Он так мощно ударил меня в грудь, что я отлетел назад и, споткнувшись, повалился на спину. Дыхание перехватило, и я скорчился, хватая ртом воздух. Где-то рядом раздался смех и одобрительные возгласы.
– Молодцом, Гюрза! Так этого хлюпика!
– Ты погляди-ка, он сейчас заплачет!
– Что, попрыгунчик, допрыгался?
Придурки! И вроде ведь взрослые здоровые мужики, а ведут себя, как пятиклассники, гнобящие новенького.
– Ты как, в порядке?
– наклонился ко мне Гюрза.
– Давай руку...
– Да иди ты!
– огрызнулся я.
Потихоньку поднялся сам. Подобрал отлетевший в сторону шест и оперся на него, потирая ушибленную грудь. Дыхание потихоньку восстанавливалось, а вот злость и отчаянье, кажется, наоборот, только разгорались.
– Давай уже передохнем. Обед скоро, - предложил Гюрза.
Я нехотя кивнул. Тренировались мы уже часа два, не меньше, и камуфла под пластиковыми щитками насквозь пропиталась потом. Волосы тоже был мокрыми, по лбу катились горячие соленые капли. Я даже сам чувствовал, что воняю, как бомж.
– Я пойду, пожалуй, душ приму, - сказал я.
– До обеда в аккурат успею.
Убрал шест на специальную стойку на краю тренировочной площадки и побрел прочь. Остальные бойцы тоже потихоньку заканчивали занятия, большая часть народу уже расходилась по своим делам. Только несколько особо прилежных до сих пор упорно молотили друг друга деревянными мечами и копьями или отрабатывали блоки щитом.
Над лагерем пронесся яростный нечленораздельный вопль, и я вместе с остальными невольно завертел головой, пытаясь понять, кто кричит. Оказалось - на дальнем конце тренировочной площадки разразилась потасовка. Я сразу же разглядел в куче мале Данилу - его объемистую фигуру трудно было не заметить. Толстяк сшиб кого-то с ног, насел сверху и яростно избивал, а целая толпа народу пыталась его оттащить.
Я побежал к ним.
Даню было не узнать - лицо его было багровым, перекошенным от ярости и лоснилось от пота, который стекал с него буквально ручьями. Силища в нем, похоже, проснулась дикая - чтобы оттащить его от противника, понадобилось четверо крепких мужиков.
– Вяжи его, падлу!
– кричал один из бойцов Чингиза, с трудом удерживая руку Данилы заведенной за спину. Еще кто-то бросился толстяку в ноги, видимо, пытаясь повалить его на спину. Но это была пустая затея - человека с таким весом с места-то сдвинуть тяжело, не то, что опрокинуть.
Терехов ухватил Даню за голову и что-то орал ему в лицо. Они почти упирались друг в друга лбами. Выглядело это все жутковато - глаза у здоровяка были бешеными, остекленевшими. Было видно, что он никого не узнает, и может и на Терехова сейчас наброситься.
Я замер в паре шагов от потасовки - ближе влезть все равно не получилось. Меня оттеснили, потому что как раз подоспела подмога - еще с полдюжины людей Чингиза. У одного из них на рукаве белела повязка с красным крестом. Он что-то вколол Даниле в шею, и толстяк почти сразу же зашатался, а потом и вовсе обмяк.