Лазурный дракон
Шрифт:
Я сделал вид, что не заметил ее реплики.
– Ну, и что же ты решил? Я ведь еще у баньяна рассказал тебе о нашем плане. Мы можем помочь тебе совладать с мятежными ванарами, развязавшими братоубийственную войну.
– Может быть, может быть...
– пробормотал царь обезьян, задумчиво потирая подбородок черными, как кусочки угля, ногтями.
– Ты был прав, мой маленький друг. Я не могу причинять вред моим подданным. Даже тем, кто на это очень, очень, очень напрашивается!
Одно воспоминание о шаманах разозлило его настолько, что он нетерпеливо засучил
– Что с ними вообще не так?
– спросил я.
– Чего добиваются шаманы Шепчущего дуба? И, кстати, зачем им понадобилось столько пленников? Я думал - для того, чтобы принести в жертву. Но ты сам сказал, что им это не нужно.
– Им - не нужно, - охотно согласился Хануман.
– Но кое-кому другому нужно. Шаманы плетут свою мерзкую сеть, опутывая весь Уобо. Они уже осквернили почти все места силы на своей территории и на землях племени Поднебесного древа. Но в южных землях, которые охраняет племя Джубокко, они не хозяева.
– Так и на землях Поднебесного древа они не хозяева. Но это их не остановило. Я сам видел, как они напали на стаю бедолаг из братского племени и перебили их всех.
– О, да это печально, печально, - покачал головой царь обезьян.
– Ванары Поднебесного древа легки, быстроноги, изящны. Они живут на самых верхних ярусах ветвей - так высоко, что могут собирать росу из облаков. Но они не воины. И нельзя их в этом винить.
– А Джубокко?
– У-у-у-ух-ху-ху-уху, - расхохотался Хануман.
– Хотел бы я посмотреть, как эти обнаглевшие шаманы попробовали бы напасть на поклонников Древа смерти! Но, увы, они не настолько безмозглы. Они решили задобрить их.
– Жертвоприношениями?
– догадался Терехов.
Командир, наконец, более-менее пришел в себя. Сидел он по-прежнему на земле, но нога была плотно перевязана и уже не кровоточила. Он внимательно слушал наш разговор с обезьяной, переводя взгляд то на одного, то на другого.
– Жертвы, жертвы, жертвы, - Хануман закивал головой, как китайский болванчик.
– Древо смерти никогда не насытить.
– И зачем им понадобилось захватывать именно... безволосых?
– чуть споткнувшись, спросил я.
– О, вряд ли у них был на это особый умысел. Просто им повезло. Вы сами попались им в лапы. А в таких, как вы - особая сила, - многозначительно прищурился Хануман.
– Жертвы, обладающие разумом - самые ценные для Джубокко.
– А ты и пальцем не пошевелил, чтобы вытащить нас, - сплюнув в сторону, почти прорычал Берс.
– Я ведь уже сказал - я не могу вмешиваться...
Царю обезьян, похоже, было тяжело признавать, что он что-то не может. Так что проговорил он это негромко, но с явным раздражением, которое могло в любой момент перейти в ярость. А злить безумца - это все равно, что чиркать зажигалкой над лужей бензина. Даже если он просто притворяется безумным.
Но Берсу, похоже, было плевать. Он все еще был разгорячен и зол после плена и головокружительного - в прямом смысле - побега.
– Так я и не говорю, что ты должен был надрать задницы этим шаманам и унести
– Применять магию Дерева против ванарских шаманов?
– презрительно фыркнул Хануман, совсем по-обезьяньи надув щеки и выпустив воздух через морщинистые губы.
– Они сразу поймут, что это я. И что великий договор нарушен. Лазурный дракон даровал мне силу с одним условием - что она никогда не будет направлена против хранителей Уобо.
– Но что, если сами хранители начали творить какую-то дичь?
– усмехнулся я.
– Договор есть договор. Великий Хануман и без того... много в чем провинился перед создателем, - неохотно признался ванар.
– А что будет, если эти твои шаманы Шепчущего дуба добьются своего?
– вдруг подключился Стинг.
– И не провинишься ли ты перед создателем еще сильнее, если не помешаешь им?
Царь обезьян звучно поскреб ногтями в затылке и скривил недовольную рожу. Уж, что-что, а ставить собеседников в неловкое положение у Стинга получается.
– Я не могу вмешиваться, - наконец, повторил Хануман.
– Но шаманы попали под дурное влияние. Думаю, они неверно толкуют пророчества того, кто шепчет. Что-то там про вестников, что явятся из Бездны.
– Так может, все-таки виноват тот, кто шепчет?
Он снова раздраженно отмахнулся.
– Это лишь ветер играет листвой старого дерева. Кто-то слышит в этом шорохе голоса, что нашептывают о прошлом и будущем. Но прошлое - зыбь, грезы, морок. А будущее... Есть ли оно вообще?
Чуть помедлив, он поднял на нас взгляд, и в глазах его, обычно светящихся искорками безумия, сквозил холодный расчетливый ум. Хотя, если честно, я с самого начала подозревал, что он не более безумен, чем любой из нас, а все его ужимки - это так, игра на публику.
Либо все еще хуже. Ведь самый страшный безумец - тот, кто с виду кажется совершенно нормальным.
– Я. Не могу. Вмешиваться, - почти прорычал он.
– Но их нужно остановить. Сомневаюсь, правда, что у вас хватит силенок совладать с ними.
– А уж это мы посмотрим!
– Терехов, кряхтя и опираясь на плечи Дока и Берса, попытался было подняться на ноги, но охнул и снова плюхнулся на задницу.
Хануман снисходительно поглядел на его мучения и поднял руку. Сделал несколько замысловатых вращательных пассов кистью - будто вытягивал что-то невидимое из воздуха. Из-под земли вокруг Терехова вдруг полезли тонкие зеленые ростки, быстро оплетающие его раненую ногу.
– Не дергайся, безволосый! Я ведь помогаю.
Гибкие стебли с мелкими круглыми листочками за считанные секунды заволокли ногу командира так, что полностью скрыли ее под зеленым покровом.
– Теперь посиди спокойно, а готукола сделает свое дело.
Терехов с сомнением посмотрел на опутанную ногу, но, судя по тому, как разгладилось его лицо, чудо-ростки даже боль сняли.
– Допустим, мы убьем твоих чертовых шаманов, чего бы нам это не стоило, - сказал он.
– Но что мы получим взамен?